Извините за небольшое опоздание - работы много... :(

Пролог

(1)

(2)

[А сейчас тебе на голову свалится потолок.]

Проснулась целительница внезапно, вздрогнув всем телом, и сразу же села, зажмурившись и схватившись руками за голову. К знакомой боли в затылке прибавилась пульсирующая боль в висках - не очень сильная, но неприятная. Что-то случилось. Что-то нехорошее произошло, пока она спала…

[К стенам на твоём месте я бы тоже присмотрелся - мало ли что.]

Она не торопилась открывать глаза. Со всех сторон доносились странные звуки - чьи-то неразборчивые голоса, слишком резкие и громкие крики чаек, шуршание, скрип и стук. Да что же это такое? Совсем близко и как будто бы наверху кто-то запел чистым высоким голосом; простенький мотив показался Эсме знакомым, хотя она была совершенно уверена, что никогда раньше не слышала эту песню - по крайней мере, своими собственными ушами.

Слова вспомнились сами собой, сплелись с мелодией и чужим голосом:

Мы там, где звездный свет.

Мы там, где неба нет,

А есть лишь отраженье моря…

Интересно, сколько часов она проспала? Отдохнуть по-настоящему не получилось, но не стоило гневить Заступницу - Светлая Эльга подарила ей жизнь, уберегла от Последнего берега и крабов, пирующих во славу Великого шторма. Надо снова лечь и попытаться уснуть. Придётся беречь силы, потому что ни на одном из Десяти тысяч островов не отыскать человека или магуса, который поможет ей, если случится беда.

Лечь и уснуть. Немедленно.

[Потолок, дурочка.]

Взмывая к облакам,

Доверясь парусам,

Мы выбираем путь, не зная горя!

Таинственные ночные гости исчезли. Она никогда не узнает, кого принёс Великий шторм к её порогу, как на самом деле зовут Плетельщика, откуда взялся человек-птица с чёрными крыльями… Впрочем, есть вещи, которых лучше не знать. Ничего страшного, если эта тёмная компания удалилась, не заплатив за её услуги ни гроша; главное, чтобы от них не осталось следов. Лишние неприятности ей ни к чему.

В бездонной глубине,

В прозрачной вышине

На крыльях серых птиц летают наши души…

Эсме медленно выпрямилась, открыла глаза и ахнула.

[Я предупреждал.]

Она сидела на узкой койке в очень маленькой комнате с деревянными стенами и единственным окошком; рядом с койкой имелся большой сундук, служивший, по всей видимости, одновременно и столом. На крышке сундука стояла чашка с водой, и Эсме, словно завороженная, уставилась на неё: вода покачивалась… как и вся комната.

Точнее, каюта.

Целительнице показалось, что потолок стремительно ринулся вниз. Днём раньше на набережной Тейравена она почувствовала едва ли десятую долю от того, что ощутила сейчас: сквозь стены рыбокорабля на неё хлынул бурный поток, в котором были перемешаны бессвязные обрывки чужих разговоров и такое количество мыслеобразов, что их сложно было отделить друг от друга; она не могла закрыться, потому что находилась слишком близко к фрегату. Внутри фрегата. Стены каюты подернулись рябью, лжедерево превратилось в бурую губчатую ткань, весьма неприятную на вид. Поблизости от целительницы в стене появился черный круглый глаз размером с кулак, рядом с ним - другой, а потом глаза начали открываться повсюду.

И всё смотрели на неё.

- Пожалуйста, пожалуйста, не надо… - взмолилась Эсме, свалившись с койки и скорчившись на полу. Она зажмурилась и спрятала лицо в ладонях, но это не помогло. Взгляды по-прежнему пронзали её насквозь, чей-то голос задавал вопросы на совершенно незнакомом языке и, судя по тону, всё сильнее злился, что она его не понимает. - Пожалуйста, я же не хотела сюда попасть, я не хотела…

Что-то полыхнуло во тьме, и голос умолк. Эсме ещё какое-то время просидела на полу, боясь пошевелиться, но теперь мыслеобразы рыбокорабля старательно обходили её стороной, и оставалось лишь догадываться, что заставило его изменить своё поведение. Она убрала руки от лица и осторожно приоткрыла один глаз. Каюта снова стала нормальной. Означало ли это, что фрегат смирился с её присутствием на борту?..

Эсме встала, пошатываясь, и оглядела себя. Она была в той же одежде, что и накануне, только шарф развязался и кто-то положил его на подушку, аккуратно сложив вчетверо. Её руки, накануне испачканные в крови, были чистыми. Тот, кто принес её сюда, не был врагом - по крайней мере, ей хотелось в это верить.

За стеной послышались торопливые шаги.

Эсме почти не удивилась, когда отворилась дверь и на пороге показался голубоглазый парнишка, который приходил к ее дому вместе с недотёпой-матросом.

– Вы проснулись! – Он говорил с тем же акцентом, что и крылан; Эсме теперь только поняла, что это северный акцент. Юнга был родом из Облачного края - может, из самой Столицы. – Я сейчас принесу завтрак!

– Подожди! – Эсме протянула руку, и юный незнакомец испуганно отпрянул. – Где я? Что это за место?

Он растерянно заморгал.

– Я… ой… простите, госпожа! Вы не переживайте, все будет хорошо, но… мне запретили с вами разговаривать… я сейчас принесу…

– Да оставь ты в покое этот завтрак! – Эсме махнула рукой и задела чашку – та опрокинулась, расплескав содержимое, и покатилась к краю. Она разбилась бы, но юнга проворно её поймал. Воспользовавшись тем, что парнишка отвлекся, Эсме схватила его за запястье.

В Клятве Эльги была одна часть, которую все целители то и дело нарушали, сами того не желая. Как можно не читать чужих мыслей, если эти мысли почти что бросаются на тебя? Но теперь Эсме целенаправленно рванулась вперед, к сердце-сути юнги, ловя его мыслеобразы. Вот промелькнули знакомые темные крылья… вот неторопливо проплыло красивое худощавое лицо мужчины, показавшееся смутно знакомым… а потом неведомая сила подхватила целительницу и вышвырнула вон без лишних церемоний.

Последним, что она увидела, был сполох лилового пламени.

Эсме вскрикнула и зажмурилась – кто-то словно насыпал ей в глаза острого перца. Вот и первое наказание за нарушенную клятву. Она лишь мельком успела увидеть обиженное выражение на лице мальчика, и ей сделалось очень стыдно.

– Мне нужен капитан, – сказала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не тереть глаза. – Отведи меня к нему или пусть он сам придет.

Мальчишка сокрушенно вздохнул и вышел. Ждать пришлось недолго: почти сразу дверь отворилась вновь, и по полу процокали когти. Голос, который она уже слышала накануне, сказал:

– Рад, что вы пришли в себя так быстро, но зачем нужно было нападать на юнгу? Кузнечик не сделал ничего плохого.

Тон крылана был любезно-ироничным.

– Передайте юнге, что я прошу прощения, – Эсме с трудом нашла в себе силы ответить спокойно. Вести себя с достоинством непросто, если по щекам льются ручьи слез. – Вся ваша команда состоит из магусов?

Крылан хохотнул.

– Нет, их только двое. Я спросил бы, как вы себя чувствуете, но и так вижу, что… неплохо.

Он умудрился вложить в короткую паузу всё своё отношение к её хамской попытке схватить чужой мыслеобраз. Он, как и юнга, знал, что она сделала. Выходит, чего-то в таком духе они от неё и ждали. Эсме начала злиться.

– Почему я здесь? Сколько времени прошло? Может, объясните все-таки, что произошло?

– Как много вопросов. Вам с подробностями или?..

– Или. Пожалуйста, не тяните!

– Хорошо, я попытаюсь всё объяснить. Вы наверняка догадались, кто мы такие?

– Ещё бы я не догадалась, – пробормотала Эсме. – Вот уж не думала, что попаду в одну из тех историй, что рассказывают в тавернах.

– В жизни всякое бывает! – философски заметил крылан. Целительница осторожно приоткрыла один глаз: человек-птица, сгорбившись, сидел на краешке койки, а его крылья, казалось, занимали всё оставшееся в каюте место. – Так вот, с того момента, как вы лишились чувств, прошло примерно восемь часов – я, признаться, думал, вы не очнетесь до завтрашнего утра. Цель нашего визита в Тейравен вас вряд ли заинтересует. Скажем так, мы хотели отыскать одного старого знакомого, а встретили совсем другого, и он вовсе не обрадовался встрече. Вместо того чтобы угостить нас ужином, он решил подать нас на ужин своему пардусу. Результат вы видели, а предыстория…

– Ни в коем случае! – Эсме закрыла уши ладонями, но успела услышать главное - пардус. Ей не показалось. Тот, кого она вчера исцелила, действительно пострадал от лап и клыков большого зверя. И она, конечно, знала, что только один житель Тейравена держит дома пардусов. – Подобные предыстории укорачивают жизнь. Объясните лучше, что случилось после того, как я потеряла сознание.

– Пожалуйста. – Человек-птица одновременно пожал плечами и слегка дернул крылом. – Как раз в тот момент нагрянули слуги нашего знакомого, которые следовали за нами от самого его дома с приказом довершить начатое. Мы, конечно, сопротивлялись… э-э… в общем, так вышло, что…

– Короче!

– Нам пришлось спасаться бегством, а вас мы забрали с собой! – выпалил крылан. – Искусай меня медуза, какая несносная женщина! Вместо того чтобы сказать: “Спасибо! Вы спасли мою жизнь! Как благородно!” – она пристает с расспросами. Надо было тебя там оставить, да? В доме, который прихвостни Эйдела вместе с палёными ребятами из крепости подожгли, пытаясь отрезать нам пути к отступлению?

У Эсме голова пошла кругом. В одно мгновение ее жизнь круто изменилась: она потеряла дом, книги, снадобья – все наследство Велина. Проклятье, да ведь она лишилась своего доброго имени и не сможет вернуться в родной город! Она утратила все, что могло обеспечить мало-мальски достойную жизнь, и оказалась вместе с бандитами посреди океана.

– Да, капитан, надо было… – прошептала целительница.

Крылан сокрушенно вздохнул.

- Ну вот, теперь она считает меня капитаном, - сказал он, словно разговаривая со стеной. - Я раньше думал, целители все понимают без слов.

Смысл сказанного дошел до Эсме не сразу. Девушка уставилась на крылана покрасневшими глазами и тихо спросила:

– А кто же капитан этого фрегата?

Человек-птица улыбнулся.

Дверь капитанской каюты закрылась за ее спиной.

Эсме застыла, не в силах шагнуть вперёд. Просторная комната была словно затянута дымом. Она втянула носом воздух, но не ощутила никакого запаха. Странно… Может, это и не дым вовсе. Попытка прочитать мыслеобразы Кузнечика могла повредить её зрение или даже причинить более серьезный ущерб. Она вздрогнула и заставила себя отложить эти мысли на потом.

Узкая койка, почти такая же, как в её каюте, стояла по правую руку, а по левую виднелись два больших сундука и стол. На столе возвышался ворох полусвернутых карт, рядом лежали письменные принадлежности и лист бумаги. Посмотрев на чернильницу, Эсме вдруг подумала о том, как хозяин каюты не боится, что она перевернется и чернила разольются по столу. Ей хотелось думать о чем угодно, только не о том, что вчера она спасла не просто магуса, а капитана пиратского корабля - словом, навлекла на свою голову очень серьезные неприятности.

Как будто спасение паршивой шкуры небожителя не было гадостью само по себе.

- Так и будете стоять у порога?

У того, кто сидел за письменным столом, был приятный голос, хотя и резковатый. Он привык командовать, привык получать всё, что хочется. Привык, что его понимают без слов.

- Ну же, я не эльгинит, а вы не провинившаяся школьница. Здесь вам рады, не надо бояться. Смущаться тоже не стоит. Прошу, подойдите ближе.

Эсме поняла, что и впрямь выглядит глупо, но стоило ей сделать шаг, как пол под ногами прогнулся, словно был сделан из теста. Она потеряла равновесие и начала падать, однако магус в мгновение ока очутился рядом и придержал её за локоть с удивительной деликатностью. Целительнице даже показалось, что он сам её боится… впрочем, он и впрямь мог бояться, если знал о правиле трех шагов и понимал, что она может сейчас ненароком разведать какой-нибудь из его важных секретов.

Осмелев, она подняла глаза.

Его длинные тёмные волосы были теперь гладко причесаны и собраны в хвост. Он был тщательно выбрит и одет во всё новое - не сравнить с потрепанными морем и ветром навигаторами, что встречались ей у Старого Пью или заходили иной раз к Велину. У него было худое, очень загорелое лицо с тонкими чертами; красивые губы чуть изгибались в улыбке… Он вообще был очень хорош собой, и его не портил даже шрам на правой щеке, длинный и свежий. Очень свежий.

У Эсме упало сердце.

- Я не доделала работу… - прошептала она, кончиками пальцев прикоснувшись к губам. - Простите… я не нарочно, клянусь добрым именем Эльги, просто…

Он непонимающе уставился на неё.

- О чем это вы?

- Ваше лицо, - сказала Эсме, краснея и чувствуя, что сейчас умрет от стыда. Магус, до этого момента продолжавший держать её за локоть, отстранился и растерянно моргнул.

А потом, рассмеявшись, продемонстрировал ей правую руку - страшные раны исчезли без следа.

- Она при мне и все пальцы на месте, - сказал магус беззаботным тоном. - Забудьте про эту царапину и давайте обсудим, как мне вас вознаградить за работу и все прочие неудобства, что мы - вольно или невольно - причинили.

Эсме не смогла сдержать улыбки. Туман перед её глазами начал рассеиваться, зато снова загудели от боли виски. По крайне мере, теперь она видела всю обстановку отчетливо – несколько табуретов возле стола, книжные полки, картины на стене и множество других мелочей. Здесь было довольно уютно, и хозяин фрегата делал всё, чтобы она забыла о том, где находится.

– Итак, по порядку. – Капитан усадил целительницу на табурет, сам уселся на своё прежнее место, спиной к иллюминатору. Их разделял широкий стол. Не три шага, конечно, однако Эсме почему-то не чувствовала ни одного постороннего мыслеобраза. – Для начала я хочу принести извинения за то, что стал причиной разрушения вашего дома и вынужденного бегства из Тейравена. Но смею заверить, единственное, что я мог сделать в той обстановке, – похитить вас, ведь иначе вся округа решила бы, что вы сотрудничаете с пиратами.

– Сдается мне, теперь-то они в этом не сомневаются. – Эсме вздохнула. – Не думала, что во второй раз попаду в ту же самую ловушку… И куда мне теперь податься, капитан?

– Вот об этом я и хотел поговорить, – сказал магус, кивая. – Мое предложение таково: чтобы хоть как-то загладить вину, я предлагаю вам выбрать любой портовый город, где мы вас высадим и поможем устроиться. Надо будет хорошенько обдумать историю, которую мы там расскажем и которой вы должны будете придерживаться, но, так или иначе, я обещаю возместить вам всё утраченное. Включая дом и то, что было в нем. Одним словом, вы помогли мне, и я не останусь в долгу - куплю вам новую жизнь.

Она хмыкнула.

- Есть вещь, которую вы не сможете купить, даже если очень захотите.

- В самом деле? - Он вскинул бровь. - И что же это за вещь такая? Ваше доброе имя? Вы очень молоды и не знаете, какие чудеса творят с именами деньги - они могут запачкать или очистить что угодно. Проще всего, конечно, купить новое имя.

- Нет, я не об этом, - сказала Эсме, качая головой. То, о чём он говорил, звучало так привлекательно, что она и впрямь на мгновение забыла, где находится и с кем разговаривает. - Я о сундуке с зельями. Такой есть у каждого целителя, и получить новый можно только в Гильдии. Боюсь, какую бы историю вы не придумали, там её проверят, и начнутся… - Она осеклась. - Погодите, капитан. Вы сказали, я могу выбрать любой портовый город?

Он кивнул.

– Но… разве пират может спокойно заходить в порты Империи?

Магус коротко рассмеялся.

– В Тейравенскую гавань мы же как-то вошли?

– Да-да, – растерянно согласилась Эсме. – Кстати, вы не назвали своё имя.

Он хмыкнул и покачал головой.

– Нет, придется обойтись без имен. Вы не будете знать, кто я такой и чем занимаюсь, и тогда вам не придется лгать и изощряться в ответ на прямой вопрос, если и впрямь дела пойдут не очень гладко и вами заинтересуются чайки. Впрочем, даже в этом случае бояться не надо. Чем скорее они убедятся в вашей бесполезности, тем скорее отпустят. Целительницу никто не посмеет обидеть, если от этого не будет никакого толка - а его не будет до тех пор, пока вы не понимаете, где находитесь и кто я такой.

– Но чайка может вытянуть из меня ваше лицо, – робко возразила Эсме, на что магус лишь беззаботно отмахнулся, заметив, что возможности семейства Лар сильно преувеличены. Она не смогла подыскать нужные слова и промолчала, но по ее напряженному лицу капитан все понял сам.

– Вы мне не верите, – констатировал он. – А-а, понял. Вы хотели узнать мое имя, чтобы убедиться, что я не один из тех, о ком рассказывают страшные истории в тавернах.

Эсме покраснела. Магусу сполна хватило обычной проницательности, чтобы прочитать ее мысли.

Или он и сам чайка?

– Не могу успокоить, – сказал пират, и в его голосе проскользнули нотки бахвальства. – Обо мне ходят жуткие слухи, и кое-что даже правда. Но вам, Эсме, ничего не угрожает. Я даю честное слово, все обещания будут выполнены. Верите?

А он настойчив, этот безымянный капитан…

– Верю.

– Вот и прекрасно! – Магус вскочил. – Теперь, полагаю, вам надо отдохнуть. Вечером мы поужинаем и потом выберем город, где вы будете жить. Я, кстати, распорядился, чтобы завтрак… точнее, уже обед… в общем, чтобы вам принесли еду в каюту. Фрегат больше вас не потревожит, я за этим прослежу.

Она недолго поколебалась, а потом сказала:

– Капитан, у меня есть еще один вопрос. Ваш юнга и еще один матрос… они приходили ко мне и спрашивали о Велине, моем учителе. Они хотели передать ему послание от кого-то.

- От меня, - сказал магус и нахмурился. - Да, мы с Велином были знакомы. Много лет назад наши пути разошлись, и я хотел убедиться, что… буду в его доме желанным гостем.

Что-то недосказанное повисло в воздухе. Эсме по-настоящему пожалела, что не может прочитать хоть какой-нибудь из его мыслеобразов - до чего предусмотрителен этот моряк, как изящно он закрылся от целительницы именно в тот момент, когда мог бы невольно выдать одну из своих многочисленных тайн… И всё-таки даже без помощи мыслеобразов она поняла: он умолчал о чем-то важном. Это была та самая полуправда, что хуже любого вранья.

Она могла задать вопрос, который вертелся на языке, но решила, что не хочет знать ответа, раз уж через некоторое время они расстанутся, чтобы больше не встречаться.

- Велин не рассказывал мне о своём прошлом, - проговорила она с нескрываемой грустью, и магус слегка вздрогнул. - Но я почему-то думаю, что он бы с радостью повидался со старым другом. Вы опоздали на пять дней.

- Скорее, на целую вечность, - ответил пират странно изменившимся голосом и потёр переносицу. Помолчав несколько секунд, он махнул рукой и заговорил прежним беззаботным тоном: - Ну всё, решено! Отдыхайте, а потом мы встретимся и всё-всё обсудим.

Он проводил её до порога, и там Эсме неожиданно для себя сказала:

– Я… меня все равно мучает совесть из-за вашего лица. Если бы не раненые гроганы, я бы…

– Ох уж эта профессиональная гордость! – капитан покачал головой. – Я так и понял, что вы к тому времени уже очень устали. К тому же смерть учителя – я понимаю, какая это потеря… – Он осекся. – Раненые гроганы, говорите? И много их было?

– Сначала трое, потом ещё пятеро. Мне сказали, какой-то фрегат сошел с ума и задавил их…

Лицо моряка сделалось очень суровым, и она замолчала. Он перевел взгляд на дверь – та распахнулась.

За порогом стоял крылан.

– Ты, конечно, собирался мне об этом рассказать?

Человек-птица вскинул бровь.

– А как же.

– Вижу, ты не спешил. – Магус нахмурился. – Так какой фрегат сошел с ума?

– “Морская звезда”, – ответил крылан. – Там случилось что-то странное. Я так понял, что среди груза каким-то образом оказался бочонок со звездным огнём. Один из гроганов его нашел по запаху и открыл, после чего всё и… э-э… капитан, нашей гостье не мешало бы отдохнуть.

Они посмотрели друг на друга, после чего Эсме со всей возможной любезностью была препровождена обратно в каюту, которая, как она теперь понимала, должна была стать на ближайшие несколько дней её домом.

Или, возможно, тюрьмой.

Неведомый кок постарался на свой лад угодить целительнице, которая помогла его капитану: в глиняной миске лежал кусок мяса, которого хватило бы на троих. Рядом стояла чашка с мутноватым горячим напитком. Эсме втянула носом воздух - пахло травами, - и с опаской сделала небольшой глоток. Это в самом деле оказался травяной чай, от которого её напряженные мышцы тотчас же расслабились, а возобновившаяся головная боль утихла.

Такой же чай готовил Велин. Надо же, как странно всё сложилось…

- Выходит, ты его знал, - сказала она вслух. На противоположной стене с противным влажным звуком открылся глаз, круглый и черный; к счастью, только один. Эсме с трудом подавила отвращение. - Можешь не беспокоиться, он никогда о тебе не говорил и я даже не знаю твоего названия… точнее, имени. Мне вообще ничего неизвестно о вашем общем прошлом. Твои секреты в безопасности.

Глаз внимательно смотрел на неё.

- С ума сойти, я разговариваю с кораблём, - пробормотала Эсме и почувствовала, что краснеет. - С кораблем, который полчаса назад чуть не переварил меня. Шторм знает что такое…

Глаз моргнул, и Эсме вдруг поняла сразу две вещи. Во-первых, жутковатый взгляд со всех сторон, который она испытала на себе совсем недавно, был очень похож на взгляд наблюдателя в сердце-сути безымянного капитана. Она почувствовала связь между навигатором и фрегатом; выходит, эта связь соединяла их души. О таком не писали в книгах, и даже Велин ей ничего похожего не рассказывал. Во-вторых, смотреть фрегату в единственный черный глаз оказалось намного удобнее, чем ощущать его пристальное внимание всей кожей, всеми костями, каждым лепестком собственной сердце-сути. Хотя глаз сам по себе выглядел омерзительно.

Может, это существо не было настроено столь враждебно, как ей показалось?

Кто-то поскребся в дверь.

- Войдите, - сказала Эсме и поставила чашку на “стол”. Глаз ещё раз моргнул и исчез с тем же звуком; целительница опять почувствовала взгляд корабля всем телом, как будто воздух сделался тяжелее и начал давить на неё. Даже если фрегат не хотел причинить ей вред, несколько дней в этой каюте обещали стать непростым испытанием.

Дверь отворилась, и Эсме сначала увидела юнгу, а потом - нескладного матроса, который приходил вместе с юным Кузнечиком к её дому. Оба выглядели донельзя смущенными.

- Капитан приставил нас к вам, - сообщил матрос, не двигаясь с места. - Он велел вас развлечь и объяснить, что вы тут не пленница, а почетная гостья, пусть и с некоторыми… ограничениями. В общем, мы пришли, чтобы развеять вашу скуку.

Эсме вовсе не скучала и не была уверена, что нуждается в компании - хватало и того, что в тесной каюте эти двое оказались бы достаточно близко, чтобы она почувствовала их мыслеобразы и узнала то, чего не хотела знать. Но она всё же не стала их прогонять, пусть даже из чистой вежливости.

А ещё ей захотелось извиниться.

- Вчера я была с вами резка, - сказала она и вынудила себя не отводить взгляд в сторону. - Простите. Я ещё не привыкла к тому, что Велина нет. И вообще… вчерашний день не задался с самого утра.

- Я бы так не сказал, - мягко возразил матрос, входя. В его движениях было что-то от сломанной куклы, он как будто не до конца владел своим телом. Может, он перенес какую-то болезнь? Она знала несколько недугов, от которых могли остаться такие последствия. - Вчера вы спасли нашего капитана, и не только его.

Он сел на пол, а юнга устроился на самом краешке её койки. Оба явно были осведомлены о правиле трех шагов и старались держаться так далеко, как только могли. Пока что она не чувствовала их мыслеобразов и надеялась, что не почувствует.

- Ещё я бы хотела… - она чуть помедлила, глядя на открытое, симпатичное лицо Кузнечика и вспоминая бледно-лиловый цветок его души. - Я бы хотела попросить прощения за то, что попыталась прочитать твои мысли. Я ничего не увидела, честное слово.

Он вздохнул, не скрывая облегчения. “Наверное, на всех пиратских кораблях так, - подумала Эсме, ощущая легкую горечь. - У каждого есть свой секрет, даже у юнги”.

- Ничего страшного, - тихо сказал парнишка. - Я уже всё забыл.

Может быть, он приходился капитану родственником? Нет, вряд ли. У них не было ничего общего, не считая высокого роста, но почти все магусы были довольно высокими. Кожа юнги от природы была светлой, загар ему не шел; его русые волосы сильно выгорели на солнце, а его глаза были того же цвета, что и небо в погожий день. Кто он такой? Из какого семейства? Как попал на пиратский фрегат?

Вопросы, вопросы…

- Меня зовут Сандер, - сказал матрос и прибавил, заметив её удивление: - Моё имя - не тайна, я слишком мелкая сошка, чтобы заинтересовать цепных акул. Честно говоря, от меня на борту вообще толку мало, одни только проблемы.

- Не говори глупостей, - юнга легонько ткнул товарища кулаком в плечо. - На фрегате нет лишних - нас всех выбрал капитан, и мы все ему для чего-то нужны. Ты это знаешь не хуже меня.

Сандер не ответил, но Эсме показалось, что слова Кузнечика вызвали в нём всплеск грусти, а не воодушевления. Ещё один секрет, ещё один вопрос без ответа. Но, в самом деле, для чего капитану мог понадобиться столь неуклюжий матрос? Вряд ли для того, чтобы развлекать случайных пассажирок.

- Можно мне выйти на па…

Она ещё не успела договорить, а Кузнечик уже воскликнул: “Нет!” - и его старший товарищ кивнул.

- Капитан сказал, что вы должны оставаться в каюте, - сказал он с виноватым видом.

- Пока мы не прибудем в какой-нибудь порт?

Сандер опять кивнул и прибавил:

- За исключением тех случаев, когда он сам вас позовет.

- Понятно, - пробормотала Эсме, нахмурившись. - Выходит, это всё-таки тюрьма.

- Нет, что вы! - Матрос всплеснул руками. - Это ради вашего же блага! Понимаете, некоторые фрегаты очень не любят… пассажирок. Я хочу сказать, особ женского пола. Они волнуются.

- Сандер хочет сказать, - встрял юнга, пряча улыбку, - что фрегат - не “он”, а “она”. Со всеми вытекающими последствиями.

Сандер устремил на Кузнечика пристальный взгляд и покачал головой, словно говоря: “Ну да, нашелся главный знаток по женской части”. Кузнечик покраснел.

- То есть, - растерянно проговорила Эсме, - она… ревнует?

Резкая боль, тотчас же пронзившая висок, вынудила её охнуть и зажмуриться.

- Вот об этом я и говорил, - сказал Сандер. - Вам лучше сидеть тихо, и всё будет хорошо.

“От неё нельзя скрыться, - подумала Эсме, потирая лоб. От страха её прошиб холодный пот. - В открытом море мы с ней наедине друг с другом, как целитель и пациент в сердце-сути. Она видит меня насквозь и может сделать со мной… что угодно. И не только со мной. Как же они не боятся, что однажды ей взбредёт на ум перекусить своей командой?”

Задавать этот вопрос она не стала, а предложила сменить тему, и оба её собеседника с радостью согласились. Сандер сунул руку за пазуху и вытащил нечто странное - семь тонких трубочек разной длины, соединенных между собой. Эсме поняла, что это музыкальный инструмент, но ничего подобного ей раньше видеть не приходилось.

- Ты музыкант? – спросила она, невольно подавшись вперед. По лицу Сандера пробежала тень, и, недолго поколебавшись, он произнес изменившимся голосом:

– В большей степени, чем кажется. Если бы не сирринг, меня бы тут не было.

И прежде, чем Эсме успела опомниться, он заиграл.

Мы там, где звездный свет

Мы там, где неба нет…

Слова вспомнились легко, но пела Эсме лишь в мыслях. Она неожиданно ощутила, как где-то в глубине памяти пробуждается старое-старое воспоминание – ворочается, точно донная рыбина. Целительница редко бывала на представлениях заезжих актеров, но моряцкие песни знала наизусть из-за мыслеобразов своих пациентов – в голове у моряка что ни мысль, то песня, и чаще всего – непристойная.

Но эта песня была необычной.

Взмывая к облакам,

Доверясь парусам,

Мы выбираем путь, не зная горя…

Сандера преобразился, его смешная неуклюжесть куда-то исчезла. Он играл с закрытыми глазами и весь самозабвенно отдался музыке.

В бездонной глубине,

В прозрачной вышине

На крыльях серых птиц летают наши души…

Мелодия вилась вокруг них – живая, свободная и жестокая. Эсме не знала, отчего Сандер выбрал именно эту песню, но ей внезапно сделалось страшно. Она отчетливо ощутила, что по ту сторону живого корпуса дышит океан, опасный и равнодушный, а взгляд фрегата вновь стал пристальным и начал давить сильней, чем раньше.

“Чего ты хочешь?”

Корабль не ответил.

Музыка смолкла, и целительница украдкой вытерла глаза.

– Благодарю, – сказала она. – Это было прекрасно.

– Я не собирался вас так расстраивать, – матрос виновато вздохнул и укоризненно посмотрел на своего младшего товарища. – Что же ты? Забыл слова?

– Замечтался, прости. – Парнишка и впрямь выглядел так, словно на некоторое время его душа воспарила за облака и оттуда взирала на океан. – Давай еще раз…

Не договорив, он вскочил и выбежал из каюты.

– Простите. – Сандер торопливо спрятал сирринг. – Мы нужны наверху. Я вернусь, как только смогу!

Оба исчезли так быстро, что Эсме даже не успела ничего сказать.

Мы там, где звездный свет…

Музыка пойманной птицей все еще билась о стены каюты. Эсме недоумевала: отчего ей так страшно сделалось, когда зазвучал этот простой и милый, в общем-то, мотив? В этом тоже крылась какая-то тайна, и девушка невольно задалась вопросом – есть ли на борту этого фрегата хоть кто-то или что-то простое и понятное, без тайн и секретов.

Мы там, где неба нет…

Эсме закрыла глаза…

…а потом открыла и поняла, что находится уже не в каюте.

Легкий ветерок взъерошил ей волосы. Эсме зажмурилась – солнечный свет казался ослепительно ярким – и подставила лицо ветру. Здесь, на открытом воздухе, давление фрегата было едва ощутимо. Она почувствовала спокойствие, которого обычно удавалось достичь лишь во время медитации.

– Моя госпожа! – воскликнул знакомый голос. – Но вы же обещали не выходить!

– Я уже вышла, Кузнечик, – ответила Эсме, решив не сообщать юнге, что несколько минут выпали из её памяти; возможно, это случилось не без помощи фрегата. – Там… душно. Я не пленница на вашем корабле и буду делать, что хочу.

Мальчишка сокрушенно вздохнул.

– Кто тут у нас?

Новый голос был очень низким, гулким, и в нем ощущалось что-то странное. Тень заслонила солнце; Эсме приоткрыла глаза. Над ее головой на фоне синего неба виднелись наполненные ветром белоснежные паруса; где-то высоко перекрикивались матросы и пронзительно кричала птица.

А прямо перед ней стоял огромный, длиннорукий и косматый гроган.

Целительница растерянно моргнула, но видение не исчезло. Гроган был таким большим, что самый высокий из докеров, которых она исцелила накануне, едва ли достал бы ему до плеча. Красные глаза под выступающими надбровьями глядели на неё очень внимательно, крылья сплющенного носа дергались, когда он втягивал воздух, а широкие губы приподнимались, обнажая внушительные клыки.

Эсме затаила дыхание.

- Капитан сказал - пусть будет, - пробурчал гигант, обращаясь к самому себе. - Капитан сказал - надо. Но разговаривать нельзя. И выходить нельзя. Плохо! Ну плохо же!

Он посмотрел вверх и нахмурился, а потом устремил взгляд куда-то за спину Эсме. Она обернулась не сразу и успела сначала услышать, как позади шуршат крылья. Кузнечик ойкнул и исчез, не желая навлекать на себя гнев человека-птицы, который, хоть и не был капитаном, простым матросом тоже не являлся.

- Я тоже считаю, что плохо, - сказал крылан. - Но уже поздно.

“Отчего поздно?” – хотела спросить Эсме, но внезапно заметила, что свет солнца как-то странно потускнел. Гроган опять посмотрел вверх, и она невольно сделала то же самое.

Белые паруса фрегата постепенно наливались зеленью – сначала они стали цвета молодой листвы, потом начали темнеть. Эсме затаила дыхание. Зеленый цвет делался все гуще и ярче, пока наконец паруса не приобрели глубокий изумрудный оттенок и как будто засияли изнутри.

– Поздно, – повторил крылан. – Ладно, я полетел…

Он разбежался и прыгнул за борт, а потом взмыл в небеса, раскинув огромные крылья. Гроган ушел, переваливаясь и продолжая что-то бормотать себе под нос. Эсме ощутила, что по меньшей мере двадцать человек смотрят на неё и ждут; она залилась краской и спрятала лицо в ладонях.

Кто-то подошел к ней и встал рядом.

– Эльга-заступница… – прошептала девушка. Теперь она вспомнила то, что было написано на листке, приколотом к стене таверны; рассказы, подслушанные там же, всплыли в памяти, но было уже поздно что-то менять. – Не стоило мне выходить из каюты…

Позади раздался вздох.

– Очень правильный вывод, – негромко сказал капитан. – И такой своевременный. Что ж, давайте я представлюсь. Кристобаль Крейн, к вашим услугам.

– Пират, чью голову оценили в шесть тысяч империалов, – тихо проговорила Эсме. – Капитан фрегата с зелеными парусами, носящего имя “Невеста ветра”. Вот угораздило меня…

Она глубоко вздохнула и отняла руки от лица.

Набросок на стене “Водяной лошадки” был на него совершенно не похож. К тому же весьма любопытная деталь его внешности в полумраке капитанской каюты осталась незамеченной – у магуса были удивительные разноцветные глаза, зеленый левый и синий правый. “Глаза зелёные или голубые… особых примет нет”. Теперь-то Эсме поняла, отчего он усадил ее лицом к иллюминатору: из-за того, что свет падал ему в спину, она не разглядела эту, как ни крути, особую примету, о которой наверняка знали если не в Тейравене, то в других портах.

Он, похоже, хотел её отблагодарить…

Капитан Крейн насмешливо улыбнулся.

– Не бойтесь, – сказал он, словно прочитав её встревоженные мысли. – Ничего не изменилось… почти ничего. Я все сделаю, как обещал, – вот только разберусь с одной проблемой.

- Это… - Она посмотрела вверх и залюбовалась изумрудно-зелеными парусами. Слова ускользали, в голове была гулкая пустота. Страха теперь тоже не было - только растерянность. - Это невероятно. Я не знала, что фрегаты вообще умеют менять цвет парусов…

- Строго говоря, обычные фрегаты этого и не умеют, - сказал магус. - ~Невеста ветра~ необычная.

Название своего фрегата он произнес как-то странно.

- Мои слова остаются в силе, - продолжил Крейн. - Вы не узнали ничего такого, что могло бы всерьез навредить мне. Однако сейчас вам следует спуститься в каюту и оставаться там до тех пор, пока я не позову.

На этот раз приказ не был замаскирован под вежливую просьбу, и ей оставалось лишь подчиниться.