Четверг, 28.03.2024, 23:53

Мир Великого шторма и многое другое

Меню сайта
Категории раздела
Старые рассказы [6]
То, что было написано давным-давно...
Спайры [1]
Новый роман и всё, что к нему относится.
Хаотика [0]
Наш опрос
В случае издания малотиражки...
Всего ответов: 275
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Каталог статей

Главная » Статьи » Старые рассказы

Завеса теней

Я за вами пойду, я вас в круг заведу:

Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.

То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,

Буду хрюкать  и ржать, жечь, реветь и рычать,

То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!

Шекспир, «Сон в летнюю ночь»

 

1.

Едва стемнело, в большом зале трактира Старой Лисицы собралось столько народу, что не яблоку, а ореху негде было упасть, и служанкам пришлось носить кувшины да блюда на голове, на южный манер.

- Лисица сказал, вчера вполовину меньше народу было, - Клара прижала к груди тяжелый кувшин, и лицо её приобрело мечтательное выражение. – А четыре дня назад – так и вовсе пустой зал… правда, что он  околдовывает своей музыкой, и можно даже имя собственное забыть? 

- Не нравится мне всё это, - угрюмо пробормотала старая Эйла, повариха. – Ересью пахнет. Не дай погибнуть Единый, Изначальный… если сюда ненароком заявится церковник, нам несдобровать, помяни моё слово! Зря этот бродяга не ушел сразу – поиграл, повеселил народ, так пора и честь знать…  

- Он не бродяга! – возмутилась Клара. – Он в Вальтене перед королем играл, и Его Величество…

Закончить она не успела: подкравшийся сзади трактирщик дал служанке хорошего пинка и отправил в зал, работать. Поварихе он пригрозил пальцем и сказал: 

- Иди-ка ты к себе на кухню, не порти людям настроение. Сама ведь лучше меня знаешь, что к чему!

Эйла, покачала головой, словно говоря: «Ври, ври больше»

- Ну не колдун он, не колдун! – трактирщик перешел на громкий шепот. – А дуре этой, вертихвостке голубоглазой, скажи: ещё раз назовет меня Лисицей, прогоню! Я для вас всех – господин Лисс!!

- Вот сам ей и скажи, Старая Лисица! – Эйла гордо вскинула подбородок и прошествовала на кухню, словно ноблесса в свои владения. Господин Лисс, с трудом сдержав горестный вопль, поспешил в зал: людской гомон успокаивался, и это значило, что музыкант вот-вот начнет играть.

…скрипача звали Тамме. У него было круглое невыразительное лицо, усыпанное веснушками, большие светло-голубые глаза и свисавшие сосульками рыжие нечесаные волосы. Росту он был замечательного – почти касался макушкой закопченных потолочных балок, до которых сам Лисс дотянулся бы только в прыжке. Да что там рост! Руки и ноги у парня были длинные и худые; долговязый и нескладный, он напоминал голенастого птенца цапли, только-только выбравшегося из гнезда.

Но стоило Тамме прикоснуться смычком к струнам, как все до единой деревенские девушки готовы были отнести ему в ладонях свои сердца…

Лисс, пользуясь правом хозяина, протолкался к камину. Скрипач отчего-то был не в духе: он сидел, потупившись, и к еде почти не притронулся. «Устал, что ли?» - удивился трактирщик. Жаль, если сегодня люди останутся недовольны и быстро разойдутся, но… вчера он неплохо заработал. И позавчера тоже.

В глубине души Старая Лисица знал: никто не уйдет. А ещё он знал, что стоит скрипачу пожелать, и он отдаст этому нескладехе всю выручку за последние три дня.

Только бы рыжий сыграл ещё.

Тамме встал – Лисс опять поразился печали, что сквозила во взгляде музыканта, - взял скрипку и смычок, и в зале стало тихо.

Нежный звук кристальной чистоты тронул душу Старой Лисицы…

…и в тот же миг скрипнула входная дверь.

- Дяденька Лисс! – послышался жалобный детский голос. – Дяденька Лисс, Айлин пропала!!

 

2.

- Ну, как я выгляжу?

В новом платье темно-синего цвета, украшенном искусной вышивкой и серебристым кружевом, Дамиетта была очень мила, а глаза её так и сияли. Девочка вертелась перед сестрой, выпрашивая комплимент. Кларисса не могла сдержать улыбку.

- Дай, поправлю тебе волосы, - она пригладила угольно-черные кудри Дамиетты. – Вот так. Ну, ты не очень-то хороша… а прямо-таки неотразима!

Сестра заверещала от удовольствия и бросилась ей на шею. Кларисса даже испугаться не успела, как послышался треск – и тонкое кружево, оттенок которого она подбирала к своему платью с таким трудом, порвалось.

- Ой… - Дамиетта в ужасе закрыла рот ладонью. – Ой, Клэр, что я наделала!

- Ничего, ничего, - Кларисса принялась искать иголку с ниткой. Она не знала, что на побледневшем лице улыбка выглядит гримасой. – Я сейчас всё исправлю… ты не расстраивайся!

- Я нескладёха, Клэр, я всё ломаю и порчу, - глаза девочки наполнились слезами. – Я, кажется, испортила тебе праздник…

- Так не у меня же день рождения, - Кларисса попыталась отшутиться, и в этот момент дверь в комнату отворилась.  

- Вы ещё не готовы? – ноблесса Эуфемия была ослепительно прекрасна в своем белоснежном платье и как снег холодна. Под взглядом её голубых глаз Кларисса смешалась и выронила подушечку для иголок, а Дамиетта насупилась, разом превратившись из почти взрослой девушки в обиженную девчонку. – Гости собрались.

За спиной Эуфемии Альма подавала сестрам условные знаки.

- Вы идите, матушка, - Кларисса присела в реверансе. – Я должна исправить платье…

- Тебя бы следовало наказать, - рука мачехи легла на плечо Дамиетты. – Но не сегодня. Пойдем к отцу, он спрашивал о тебе…

Когда они ушли, Кларисса перевела дух. Если Альма не врет, на пиру будет нобиль Бертрам Изорский.

«Значит, сегодня все решится…»

 

3.

- Я думал, этот вечер будет лучшим из всех, - трактирщик тяжело вздохнул, окинул взглядом пустой зал и вдруг спросил с надеждой: - Может, ты сыграешь для меня одного? Я заплачу, как договорились… 

- Не надо денег, - тихо сказал скрипач. – А разве вы не пойдете её искать?

- А зачем? – отозвался Старая Лисица. – Бедняжка наверняка ещё днем заблудилась, когда за ягодами пошла, но ей ничего не угрожает. Хищные звери здесь не водятся, погода покамест достаточно теплая… ну, разве что поголодает чуток. Её найдут, Тамме, будь спокоен!

Скрипач нахмурился.

- Я сыграю… только скажите, господин Лисс, как она выглядит?

- Кто? – удивился трактирщик.

- Ну, пропавшая девушка… Айлин.

- А-а… такая светленькая… с голубыми глазами и пухлыми щечками. Да ты играл для неё вчера, забыл, что ли?

- Теперь вспомнил, - Тамме взял скрипку. – Надеюсь, её найдут.

…и ему во второй раз помешали.

Снаружи послышался стук копыт, потом раздалось лошадиное ржание. «Это что ещё за гости, - раздраженно пробормотал трактирщик. – Надо же, как не вовремя!»

Дверь со скрипом открылась, и вошли два человека. Первый сразу зашагал к камину, второй держался поодаль, шагах в десяти; хоть факелы и не горели, было видно, что он сильно хромает. Старая Лисица, изображая радушие, поднялся навстречу запоздалым гостям и внезапно понял, что вовсе не широкий дорожный плащ укрывает идущего впереди незнакомца, а… ряса.

Трактирщик похолодел.

Церковник приблизился, и отблески пламени заиграли на серебряном знаке Священной книги, что висел у него на груди. Он откинул капюшон, и Лисс мельком разглядел перстень с большим рубином. 

«Час от часу не легче! Если бы простой служитель, а тут сразу - этот…»

Волосы инквизитора совсем поседели, а худое изможденное лицо пересекали глубокие морщины. Несведущий человек решил бы, что ему не меньше пятидесяти лет, но Лисс знал, что церковники долго не живут; это значило, что святому отцу самое большее – тридцать пять.

- Рад приветствовать, отче! – трактирщик не заслужил бы свое прозвище, если б не умел скрывать истинные чувства. – Что привело вас к нам в столь поздний час?

- Служение Единому, Изначальному продолжается и днем, и ночью, - ответствовал инквизитор, сложив руки в знаке Книги. – Я очень тороплюсь в Вальтен и не остановился бы, но лошадь захромала. В вашей деревне есть кузнец?

- Конечно, конечно, - закивал Лисс и смущенно добавил: - Но, боюсь, до утра вы его не найдете.

- Что, так крепко спит? – инквизитор вопросительно поднял бровь.

- Нет… боюсь, сегодня вообще никто не спит. Дело в том, что пропала девушка… заблудилась в лесу. Её ищут все, и кузнец тоже… может, обождете до утра? У нас комнаты почти все свободны, а вы, не иначе, устали с дороги…

- Раз другого выхода нет, - инквизитор вздохнул, - то, конечно, подожду.

- Вот и славно! – заулыбался трактирщик. – Вашему спутнику отдельную комнату или…

- Спутнику? – церковник впервые улыбнулся. – Я один. Зверь будет спать на полу.

Он сделал странный жест, будто дернул невидимую веревку. Незнакомец, державшийся до той поры в тени, со стоном схватился за горло и похромал к камину. Когда он оказался в круге света, Лисс едва не завопил от ужаса.

Существо носило человеческую одежду, имело две руки и две ноги – на этом сходство с человеком заканчивалось. Руки и морда чудовища были покрыты короткой шерстью, черной с рыжими подпалинами, а на голове она превращалась в настоящую гриву. Его пальцы венчали длинные загнутые когти – даже на расстоянии было видно, что они остры как бритва. На шкуре в нескольких местах виднелись потеки запекшейся крови. Ошеломленный Лисс, не в силах отвести взгляд, подмечал все новые и новые детали, - остроконечные уши, мощную нижнюю челюсть, выступающие белые клыки, - но самым страшным было то, что с мохнатого лица смотрели человеческие глаза.

Старая Лисица даже успел разглядеть, что они голубые…

- К-кто это? – проговорил трактирщик, отступая на шаг назад. Инквизитор промолвил с усмешкой:

- Ты впервые видишь чародея…

Это был не совсем вопрос, но Лисс кивнул. Только теперь он ощутил, что от чудища странно, но приятно пахло.

«Неужели это… табак?»

- Его зовут Эльмо, - сказал инквизитор. – Два дня назад он перешел Завесу теней, и теперь мы направляемся в Вальтен. Там его ждет костер. 

- О, Единый, как он страшен, - пробормотал трактирщик. – Как только земля держит такую страхолюдину?

- Кажется, я слышал о нем, - проронил музыкант. – Тот самый Эльмо по прозвищу Птаха, который ускользал из всех ловушек и темниц?

- Да, но в этот раз удача ему изменила, - инквизитор пристально посмотрел на скрипача, но тот не дрогнул. – Я давно говорил, что пора закрыть границы для менестрелей.

- Слухи вы остановить не сможете в любом случае, - Тамме улыбнулся, взял в руки скрипку и заиграл.

…более странной музыки Лисс не слышал за все последние дни – да что там дни, за всю свою жизнь! Она казалась веселой, но стоило прислушаться, как проступала тревожная нота, пронизывавшая мелодию; трактирщик ощутил беспокойство и ему захотелось уйти, убежать, спрятаться. В музыке слышалась обреченность, и потому Лисс не удивился, ощутив на своих щеках слезы.

А пленник внезапно рухнул на колени, запустил пальцы в длинную черно-рыжую гриву и застонал. Когтями он оцарапал себе щеку – и, не заметив, продолжал выть… 

- Отче! – послышался женский голос, и скрипка умолкла.

Эйла прошла через зал и поклонилась инквизитору.

- Слушаю, дочь моя, - церковник осенил её знаком Книги. – Ты желаешь благословения?

- Я прошу о помощи для всей деревни, - сказала повариха, побледнев. Лисс зажмурился, и кулаки его сжались: «Дура…»

- В поиске пропавшей девушки? – предположил инквизитор. – Боюсь, в этом от меня будет мало толку.

- Нет, - Эйла низко склонила голову. – Толк будет, потому что… эта девушка не первая.

- Что?!

Старой Лисице захотелось взвыть.

- Которая? – инквизитор не спрашивал, он требовал ответа, и Лиссу пришлось выдавить из себя:

- Третья. За три дня. Но, отче, первая – деревенская дурочка, она часто пропадает надолго… а вторая – моя служанка, она из другой деревни… может, решила родителей навестить, а меня не предупредила…

- Ты лучше меня знаешь, что это не так, - на лицо церковника было страшно смотреть. – Что ж, я сразу хотел тебя спросить, отчего это зал украшен для праздника? Не случайно ли праздник ваш совпал с еретическим днем Урожая, а?

- Что вы, отче… - забормотал Лисс, ощущая запах гари. – К-какой Урож-жай?!..

Инквизитор его уже не слушал.

- Я не хотел беспокоить вашего нобиля, - сказал он. – Но это дело, определенно, требует вмешательства Церкви. Вы оба пойдете со мной, - трактирщик при этих словах вздрогнул, а скрипач равнодушно пожал плечами.

…когда они выходили из трактира, каждый был погружен в раздумья, поэтому худенькая фигурка, закутанная в темный плащ, смогла незаметно проскользнуть мимо коновязи и скрыться в ночи.

Незаметно для всех, кроме пленного чародея.

Но он промолчал…

 

4.

Кларисса пробежала по коридору, едва не сбив с ног одного из слуг, потом перешла на быстрый шаг и, наконец, почти у самой двери пиршественного зала остановилась, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.

«Бертрам, того и гляди, решит, что это из-за него…»

Пир в честь дня рождения Эуфемии был в самом разгаре. В верхней части зала за длинным столом сидел нобиль Арнульф. По левую руку от него восседала именинница-мачеха, а рядом с ней – Альма и Дамиетта. Бертрам Изорский, сидевший справа от Арнульфа, с аппетитом поедал жаркое – как всегда, он был аккуратен и ни единого пятна не посадил на кружевные манжеты, но, увидев, что место ей оставили рядом с Бертрамом, Кларисса чуть не расплакалась.

Деваться было некуда, и она вошла…

- А-а, вот и моя любимая дочь! – Арнульф ещё не был пьян, лишь слегка захмелел. В такие минуты он становился очень добрым и мог исполнить любое желание – только Клариссе отчего-то не хотелось этим пользоваться. – Иди, иди сюда, моя радость! Бертрам, будь добр, подвинься – я хочу сегодня, чтобы Клэр сидела рядом со мной…

Во взгляде владетеля Изора отразилось легкое недоумение; если бы Кларисса посмотрела в этот миг на свою мачеху, то увидела бы, что та с трудом сдерживает ярость – для хладнокровной Эуфемии это было нечто из ряда вон выходящее. Но девушка была слишком рада нежданному везению и не замечала ничего вокруг.

Пир продолжался. То и дело кто-нибудь вставал и произносил тост в честь ноблессы, а она горделиво кивала и изредка улыбалась. Потом гостей вновь развлекали жонглеры и фокусники. После каждого трюка следовало непременное разоблачение, и духовник Арнульфа, брат Джок, удовлетворенно усмехался – в ином случае он был бы вынужден устроить Священный суд, и для незадачливого фокусника этот пир стал бы последним.

Когда беспокойство прошло, Кларисса заскучала. Поначалу Арнульф и Бертрам переговаривались через неё, обсуждая положение при дворе Его Величества Бенедикта IV, после принялись спорить о каком-то участке земли. Девушка ощущала себя меж двух огней: Арнульф и слова не сказал о помолвке, а Изорский нобиль, хоть и не подавал виду, только этого и ждал.

А вино лилось рекой…

- Клэр, - вдруг промолвил отец, - я должен был с тобой кое-что обсудить… но не успел. И что теперь делать, спрашивается?

Она замерла.

- Можно было бы все решить сейчас, - нобиль задумался. От съеденного и выпитого у него раскраснелись щеки, но Арнульф изо всех сил старался сохранить ясность мыслей. – Но… нет, такие вещи наспех не делаются. Ты слышишь меня, Эуфемия? Я решил… что сегодня ничего решать не буду. Отложим на потом.

- Это не… - начала Эуфемия, но Арнульф взмахнул рукой, приказывая жене замолчать.

И пир завертелся с новой силой…

Кларисса в совершенном смятении разглядывала узоры на серебряном кубке  и не могла заставить себя прикоснуться к еде. Она мечтала, чтобы случай помешал тому, что задумала мачеха – и вот он, случай… только легче почему-то не стало.

Неожиданно её внимание привлек странный разговор между отцом и его дворецким.

- …служитель Церкви, - шептал дворецкий на ухо Арнульфу. – С ним трактирщик и какой-то бродяга, говорит – музыкант, скрипач…

- Так пусть войдут! – нобиль икнул. – Цер-рковь об’жать низзя!

- Да, но с ними чудовище!! – жалобно возразил дворецкий не в первый раз.

- Пусть войдут! – упрямо повторил Арнульф.

…и когда новые гости появились в зале, он тотчас протрезвел, равно как и многие другие из пирующих. Наступила тишина.

Инквизитор в поношенной коричневой рясе шел впереди и остановился только перед самым столом в высокой части зала, но все взгляды были прикованы не к нему, а к существу, что плелось следом, припадая на правую ногу.

К существу, которое явилось то ли из сказок, то ли из ночных кошмаров…

- Я, Арнульф, приветствую тебя, святой отец! – провозгласил нобиль. Кроме лихорадочного блеска в глазах, ничего не говорило о количестве кувшинов, которое он опустошил незадолго до этого. – Рад дать тебе приют под своей крышей… но что за создание ты привел с собой?!

- Я, Иеронимус, с радостью приму твой дар, - инквизитор откинул капюшон. – Это существо – мой пленник, чародей из Ирмегарда, Эльмо по прозвищу Птаха. Я оказался в твоих владениях случайно, нобиль. Мы следовали в Вальтен, и моя лошадь захромала… остановившись в трактире, я ненароком узнал об очень неприятном событии, которое произошло почти у самых стен твоего замка. И решил узнать, отчего не предпринимаются меры… 

Церковник говорил медленно, и Клариссе показалось, что он смертельно устал.

- О чем ты говоришь, отче? – нахмурился нобиль.

- Я узнал, - сказал Иеронимус, - что сегодня пропала девушка, и её до сих пор не нашли. Ещё я узнал, что за последние три дня это уже третья пропавшая. Все они примерно одного возраста и схожи друг с другом лицом и фигурой. Это дает мне основания полагать, что в деревне появился колдун…

- Насколько мне известно, единственного колдуна в округе ты привел с собой, - ответствовал Арнульф. Хмель выветрился из его головы без остатка. – Первая из пропавших – слабоумная, постоянно уходит в лес, однажды провела там все лето. Вторая – родом из соседней деревни, я послал туда гонца, чтобы разузнать, не появлялась ли девушка у родителей. Третья… согласен, это уже странно. Как видишь, святой отец, мне все известно. Но я бы не стал никого подозревать в колдовстве.

- Тебе и не следует этого делать, - инквизитор провел рукой по лицу, точно вытирая пот. – Для этого есть Церковь… но вот что ты обязан знать, так это праздники, на которых гуляют все жители деревни. Известно ли тебе, что сегодня в трактире намечалось пиршество?

- Да, - нобиль расслабился, но Иеронимус этого не заметил и продолжил:

- А известно ли тебе, какой сегодня день?

- Известно, - Арнульф улыбнулся, наклонился и поцеловал руку жены. – Сегодня день, когда на свет появилась моя дражайшая супруга… и вся деревня радуется этому ничуть не меньше, чем я. Потому и празднует…

Инквизитор опустил голову: он попал впросак и не знал, что сказать. Не желая заполучить себе влиятельного врага среди церковников, Арнульф поспешил выйти из неловкого положения:

- А скажите-ка мне, отче, не опасно ли было приводить сюда это… существо?

Иеронимус поднял правую руку, показывая инквизиторский перстень.

- Он связан волей Единого, Изначального и совершенно не опасен. Мало того, он подчиняется всем моим приказам.

- Всем? – Бертрам наклонился вперед, желая рассмотреть чудовище получше. - Очень любопытно, - в улыбке Изорского нобиля проскользнуло что-то кровожадное. – И он даже в колодец прыгнет?

- Мне приказано доставить его в Вальтен живым и, по возможности, невредимым, - инквизитор посуровел. – У Церкви нет нужды в бессмысленной жестокости. 

- Я достаточно хорошо знаком с делами Церкви, - улыбка Бертрама стала ещё шире. – А с вашими делами, милейший отче Иеронимус, я знаком ещё лучше. От лица моего дяди, Верховного инквизитора Жерара, интересуюсь ещё раз: так эта тварь и впрямь подчиняется всем приказам?

- Да, - сказал церковник, и что-то в его лице изменилось.

…а чудовище стояло спокойно, не шевелясь. «Интересно, - подумала Кларисса, - в Ирмегарде все чародеи такие страшные, или только этот?»

Неожиданно пленник поднял голову и встретился с ней взглядом; девушка покраснела, но не отвернулась. Глаза у существа были голубые – и, глядя в них, она вдруг поняла, что не боится его.

- В моем замке за последние два века собралась премилая коллекция, - задумчиво произнес Бертрам. – Шкуры там всякие, зубы… есть даже почти целые чучела. Моя гордость – шкура волка-оборотня, мы убили его вдвоем с отцом в день моего совершеннолетия. Надо сказать, с того времени я значительно пополнил коллекцию.

- К чему ты клонишь? – спросил инквизитор.

- У него любопытная шкура, - просто ответил Бертрам. – Мне хотелось бы заполучить её целиком… или частично. Может, хотя бы одну лапу?

Сердце Клариссы отчего-то забилось чаще.

- Эй ты, еретик! – внезапно заговорила Дамиетта. Испуганная Альма пихнула сестру локтем в бок, но девочка не пожелала умолкнуть. – Твоя шкура будет видеть над камином в тронном зале Изорского дворца… а взамен твоих голубых гляделок в неё вставят стекляшки!

Жутковатая гримаса, в которой с трудом угадывалась улыбка, исказила морду чудовища; оно тряхнуло гривой и поклонилось Дамиетте – легко и даже грациозно.

- Вы так добры, моя госпожа, - слова, сказанные хриплым голосом, были отчетливо слышны каждому, кто сидел за высоким столом. – Но даже оттуда я буду видеть вас…

Девочка издала возмущенный возглас, по залу прокатился шепоток – и в этот же момент нобиль поднялся и провозгласил:

- Полагаю, самое время прекратить этот разговор. Наш гость устал и нуждается в отдыхе… я прав?

По лицу Иеронимуса было видно, что он собирается возразить, однако уже через миг инквизитор пошатнулся и едва устоял на ногах.

- Да он же смертельно устал! – Эуфемия всплеснула руками. – Мой долг хозяйки обязывает относиться к каждому гостю, как к родственнику. Пойдемте, отче…

…трактирщик Лисс долго пил со слугами и домой попал только к рассвету.

Скрипач поначалу скромно ютился в углу, а потом заиграл – и с этого момента все в зале слушали только его одного.

Иеронимус уснул, едва лишь его голова опустилась на подушку: он не спал больше двух суток.

Эльмо тоже уснул – на полу, под дверью комнаты Иеронимуса…

 

5. 

Ночные кошмары не навещали Эльмо уже много лет. Если наяву он ещё на что-то надеялся, то во сне уже горел…

Проснувшись в поту, чародей не стал открывать глаза и продолжал дышать ровно. На его груди сидело что-то холодное, липкое и очень тяжелое.

Эльмо изготовился, чуть-чуть приоткрыл глаза…

…и в следующий миг тварь была поймана!

- Ну-ну, - пробормотал Эльмо, разглядывая странную добычу. Существо, напоминавшее большую летучую мышь, закуталось в свои черные крылья, точно в плащ, и поверх них глядело на чародея злобно поблескивавшими красными глазками. – Пленник пленника заполучил! Ты, видать, последняя мара в этом замке, если так разжирела… - ночной кошмар засвистел, затрещал, и Эльмо пришлось его хорошенько встряхнуть. – Молчи, а не то отдам тебя Иеронимусу! Вот так. Что же мне с тобой делать, а?

Эльмо призадумался.

- Полезай-ка ты в мешок! – решил он, наконец, и, сняв с пояса небольшой кошелек, который инквизитор по ему одному известной причине оставил чародею – возможно, сочтя вещицу безобидной, - запихнул туда мару. Существо извивалось, брызгало слюной и пыталось укусить чародея за пальцы.

Сам кошелек остался с виду таким же пустым, как раньше.

Покончив с ночным кошмаром, Эльмо перевел дух и попытался навести порядок в мыслях.

…итак, всё очень просто.

Два – или уже три? – дня назад он преодолел перевал Одиночества и оказался в Риорне – в стране, где магия под запретом, и первый встречный может попытаться его убить, чтобы получить потом награду от короля.

Ему не повезло. Первым встречным оказался инквизитор.

Они долго шли, не останавливаясь – вернее, Эльмо шел, а инквизитор ехал верхом. Церковник казался сделанным из железа – настолько он был вынослив и молчалив. Поначалу Эльмо пытался его разговорить, но очень скоро убедился, что это невозможно. Потом ему стало не до разговоров. Будь в его распоряжении магия, Эльмо бы что-нибудь придумал, но без помощи чародейства приходилось рассчитывать только на собственные ноги. Сильнейшее заклятие не только лишало его возможности колдовать: стоило расстоянию между ним и инквизитором превысить пятнадцать шагов, как Эльмо начинал задыхаться.

Пленнику много раз казалось, что силы его вот-вот иссякнут, но он шел, бездумно переставляя ноги, не замечая ничего вокруг, шел, хотя сапоги натерли ноги до кровавых мозолей, а в горле пересохло, шел…

И шел…

Шел…

…и теперь он лежит на каменном полу, под дверью комнаты, где на чистой постели отдыхает молчаливый инквизитор Иеронимус. А ещё где-то в будущем виднеется костер на главной площади Вальтена, но эту мысль чародей торопливо прогнал – иначе в самую пору было завыть от тоски.

- Может, выйдешь из тени? – негромко поинтересовался Эльмо.

За углом коридора послышался шорох – и девушка в темно-зеленом платье, сняв со стены факел, подошла ближе.

- Я тебя запомнил, - проговорил пленник, расслабленно облокачиваясь на дверь. – Ты сидела по правую руку от нобиля.

- Я его дочь, - тихо сказала девушка. Её темные волосы были уложены в затейливую прическу, а красивое, но бледное лицо при свете факела казалось неземным. – Меня зовут Кларисса.

- Красивое имя, - он сдержал улыбку, зная, что она испугает дочь нобиля. – Не боишься, что я украду его и приобрету над тобой власть?

- Один человек рассказал мне, - загадочно произнесла Кларисса, - что магия имени нынче утеряна, и даже самые могущественные чародеи Ирмегарда не могут её возродить.

- Разве не опасно тебе даже произносить эти слова? – с иронией спросил Эльмо. – Чародеи… магия… Ирмегард…

- Можешь не опасаться за мою душу, еретик! – резко ответила девушка, и последнее слово прозвучало, точно удар хлыста.

Эльмо даже вздрогнул.

- Я тебя не боюсь, - сказала она, сощурив глаза.

- Зато я боюсь тебя, - когтистые руки чародея безвольно лежали на коленях. – Кто перед тобой? Животное. Косматое, хищное, опасное… страшное. А я три дня ничего не ел и измучен долгой дорогой до полусмерти… боюсь даже снять сапоги и посмотреть на свои ноги – не иначе, на них живого места не осталось. 

- Ты уже почти труп, - она стояла у противоположной стены – гордая, красивая.

- Я бы сказал, пепел трупа, - серьезно уточнил пленник.

- Так чего же тебе бояться меня или кого бы то ни было? – усмехнулась Кларисса.

- В жизни всегда есть место страху, - он закрыл глаза. – И надежде тоже.

Долгое время оба молчали, потом Эльмо приоткрыл один глаз и спросил:

- Может, всё-таки задашь свой вопрос? Или тебе нравится здесь стоять?

Щеки девушки покрылись румянцем.

- А ты наперед знаешь всё, что я хочу спросить?

Чародей лукаво улыбнулся и промолчал.

- Хорошо, - от напряжения у Клариссы заболела голова; она вытянула шпильки, и длинные черные волосы рассыпались по плечам. – Я хотела… спросить… правда ли, что вы верите в Единого, но…

Эльмо смилостивился и ответил прежде, чем ей пришлось произнести вслух слова, за которые вполне можно было попасть на костер:

- Правда. Чистая правда. Мы верим и в Единого, и в Стражей. Но Единый слишком далеко, и молитв не слышит – ни наших, ни ваших.

Кларисса ошеломленно уставилась на него:

- Как это?

- На границе Великого леса есть храм Радуги… или, вернее, дом Радуги – так у нас принято говорить, - он говорил очень тихо. – В этом Доме нет ни одной вещи из золота или серебра, ни одного драгоценного камня – только камень и дерево. В главном зале есть девять колонн, и если обойти их все, то можно прочитать вот что…

Эльмо набрал воздуха и заговорил нараспев:

 - Он, Единый, сотворив земную твердь и воду, а также небо над ними, закрепил в небе Чашу Равновесия, поставив двоих Стражей удерживать её. Были Стражи ликом прекрасны и подобны Ему, но один был светел, а другой – темен. И наделил Он Стражей силой творения и повелел им населить земную твердь – остров в океане, именуемый Сэнгэр, что означает "Одинокий", -  живыми существами по воле и разумению своему, но велел не создавать людей, ибо заберут люди большую часть силы творения, и станут Стражи их рабами. Но ослушался темный Страж. Посчитав, что если сотворить людей из того, что уже было создано Им, то можно обойти Его запрет, создал он из серебра Лунную Женщину – и светлый страж, чтобы не нарушить Равновесие, создал из золота Солнечного Мужчину. А когда полюбили друг друга Солнце и Луна, родились у них дети из плоти и крови – то были Майя и Майар, первые люди. Стражи поняли, что ошиблись, и что сами себя за неповиновение наказали – сила их в час рождения первых людей уменьшилась наполовину. И Он, узнав об этом, вознес Солнце и Луну в небеса, поставив по разные стороны мира, чтобы никогда они не смогли больше встретиться, а Стражей оставил прикованными к Сэнгэру и к людям, чтобы поняли они: за тех, кого сотворил, ты навсегда в ответе. Ударила молния в одинокую землю, и отделились от неё другие земли – так появилась Южная тысяча островов. Но Майя и Майар остались живы, и от них пошел род людской.  А Стражи с той поры охраняют не только Чашу Равновесия, но и врата Радуги, сквозь которые из мира в мир иной проходят души умерших людей – так будет вечно!.. 

Последние слова эхом прокатились по коридору – «вечно!.. вечно!» - и растаяли во тьме. Кларисса смотрела на Эльмо, не мигая, а в глазах её стояли слезы. Чародей устало закрыл глаза и добавил:

- Врата называются радужными, потому что в день, когда умерли первые люди, Стражи плакали – они успели полюбить свои создания. Их слезы пролились на землю дождем, а потом появилась первая в мире Радуга… под нею и открылись Врата, предназначенные для душ умерших людей, но Стражам за них заглянуть не дано. Они могут лишь провожать души в последний путь, а что там, за Вратами, они не знают… - он помолчал и договорил с легкой усмешкой: - Или просто никому не говорят.

- Но как же так… - растерянно проговорила девушка. – Разве Единый не дал людям Великую книгу…

- Она не существует и никогда не существовала, - мягко проговорил Эльмо. – А ваш Знак Книги… - он с видимым усилием поднял руки и сложил ладони ребром к ребру, - …на самом деле и есть знак Врат. Присмотрись!

Кларисса посмотрела – и ужаснулась. В самом деле, это могла быть не только Книга, но и створки ворот…

- Я должна уйти, - прошептала девушка, зажмурившись. – Я совершила ошибку и должна покаяться…

- Уходи, - отозвалось чудовище. – Забудь о нашей встрече как можно скорее. Но я знаю, ты веришь мне… если бы ты не сомневалась в глубине души в своей вере в Единого, который давным-давно покинул этот мир, то не пришла бы сюда. И уж тем более не дала бы мне договорить до конца…

- Есть в душе моей грех, - Кларисса выпрямилась и взглянула на Эльмо со всей суровостью. – Зачем ты появился в нашем доме? Почему  искушаешь меня?!

- Я должен был перейти Завесу теней, - с грустью сказал чародей. – Но не смог.

Она удивленно подняла брови.

страница 2

Категория: Старые рассказы | Добавил: osoianu (31.01.2009)
Просмотров: 1678 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 4.3/3
Всего комментариев: 3
3 Тахиоро Хиаран  
0
этот рассказ... именно тот рассказ, который я чуть ли не выучила наизусть, когда мне повезло взять почитать этот самый сборник "Фэнтези-2005". Увы, довольно быстро книгу пришлось вернуть.
как же я счастлива вновь на него наткнуться. совершенно случайно!

2 olgeria  
0
отлично

1 Banshee  
0
Просто обожаю этот рассказ. В сборнике "Фэнтези-2005" мой самый любимый.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]