Ночью Эсме почти не спала, обдумывая своё положение.

Кристобаль Крейн, разумеется, вовсе не просто так рассказал ей о том, что на “Невесте ветра” вот уже полтора года нет целителя; впрочем, даже если бы он умолчал об этом досадном стечении обстоятельств, она бы всё равно почувствовала неладное. Живой корабль глядел на неё с тем же чувством, с каким она сама глядела на флакон с зелёной пробудиловкой: и горько, и противно, а выпить всё-таки надо.

Целительница окинула взглядом каюту. Её спальня в ныне сгоревшем доме в Тейравене показалась бы огромной по сравнению с этим ящиком, в который влезли только койка и сундук. Впрочем, “ящик” всё же был до некоторой степени уютным, и она смогла бы к нему привыкнуть. Но прочие стороны жизни на корабле – то, что она успела увидеть собственными глазами, и то, что показала ей “Невеста ветра” - были менее привлекательны. Здесь всё представлялось ей слишком неудобным или слишком странным.

И ещё довольно-таки опасным.

- Эйдел Аквила знает, что я вовсе не пленница на этом корабле, - сказала Эсме вслух. На противоположной стене тотчас же распахнул веки чёрный глаз величиной с ладонь – “Невеста ветра” внимала. – Теперь меня будут искать, чтобы выйти на след знаменитого Кристобаля Крейна. Вот ведь незадача – кажется, я променяла собственную безопасность на жизнь юнги, который даже своего настоящего имени мне не назвал. – Она невесело рассмеялась. – Капитан сказал, что наше соглашение придется пересмотреть, но, вместе с тем, пообещал, что всё будет хорошо. Как-то сложно себе представить, что у него это получится…

Глаз моргнул. Эсме почувствовала знакомую боль в висках.

- Ещё он сказал, что целительницу никто не тронет, и это, пожалуй, верно. Однако цепные акулы запросто испортят мне жизнь и легко докажут, что всё, чем я владею, досталось мне от пиратов и потому подлежит конфискации. Я уже знаю, как это происходит…

Она зажмурилась.

Был лишь один способ всё сделать так, чтобы ни чайки, ни прочие слуги капитана-императора не смогли причинить ей никакого вреда. У неё всё переворачивалось внутри при мысли о том, что снова придется прибегнуть к крайнему средству, которое в прошлый раз чуть её не погубило – ведь теперь Велина не будет рядом, чтобы помочь. Но ничего менее опасного она придумать не могла.

Не оставаться же ей, в самом деле, на пиратском корабле.

Утром Сандер принес завтрак и с сияющим лицом объявил, что вечером Крейн собирается устроить всеобщий праздник в честь юнги, который спас капитана, и целительницы, которая спасла юнгу. Эсме растерянно поблагодарила его, не зная, что ещё сказать. На этом, однако, удивительные новости не закончились.

- Я приду чуть позже, - сказал Сандер, стоя на пороге её каюты, - и проведу вас по кораблю. Всё покажу, со всеми познакомлю. Думаю, вам будет интересно узнать, как устроена “Невеста ветра” и кто тут живет.

- А капитан Крейн об этом знает? – спросила Эсме, решив не уточнять, что как раз о внутреннем устройстве корабля ей известно достаточно - от самого корабля. – Он же хотел держать меня тут, как в тюрьме, до следующего порта.

- Знает ли капитан? - Сандер неуклюже взмахнул рукой, стукнулся костяшками пальцев о дверь и зашипел от боли. – Да он сам мне приказал этим заняться. Кое-кому такое дело не по нраву, но вы не переживайте!

Растерянность Эсме возросла стократ, и теперь к ней примешивался страх. Кто-то дерзнул возразить капитану? А как же вчерашний красивый рассказ о том, что вся команда думает и поступает так же, как навигатор? Кроме того, она не была уверена, что хочет слишком уж близко знакомиться с пиратами, пусть даже те и благодарны ей за помощь. Пожалуй, разумнее всего будет придерживаться первого приказа Крейна и не выглядывать из этой каюты без лишней надобности, пока “Невеста ветра” не окажется в каком-нибудь достаточно далеком от Тейравена порту, вновь замаскировавшись под торговый фрегат. Но когда Сандер и впрямь вернулся, у неё не хватило смелости отослать его.

Матрос, как и обещал, показал ей весь фрегат, начиная с брюха и обитавших там маленьких лодок. Вживую всё выглядело и ощущалось иначе: коридоры были темнее, в воздухе чувствовался едва уловимый пряный запах, и в висках Эсме то и дело начинала пульсировать боль - она ощущала сомнения фрегата, который никак не мог решить, что с ней делать. И, конечно, теперь вокруг были люди, а не узлы светящейся сети.

Кока звали Мани Рыбий Хвост. Он был похож на копченую рыбу-иглу – тощий, обожженный солнцем, с длинным носом и глазами навыкате. Эсме, смущаясь, поблагодарила его за еду и особенно за чай, а он выразил готовность поить её этим самым чаем – по семейному рецепту! – каждый день, столько времени, сколько понадобится. Она посмотрела ему на руки, покрытые шрамами от ран и ожогов, и тотчас же поймала шальной мыслеобраз, полный жгучей боли. Мани страдал от суставной болезни, которая должна была в скором времени превратить его пальцы в подобия кривых древесных корней. Она легко коснулась его плеча и убрала боль, решив, что с остальным разберется в Ламаре или другом порту, где Крейн выполнит все свои обещания, не забыв о сундуке с целительскими зельями.

Откуда-то выплыл шустрый мыслеобраз и ринулся прямо на неё, но Эсме была готова и оттолкнула чужое воспоминание, ощутив лишь намёк на запах гари - не от подгоревшей еды - и услышав слабое эхо чьих-то рыданий.

Бронт и Стероп - похожие друг на друга матросы, которых она видела в “Водяной лошадке” вместе с плетельщиком узлов - действительно были братьями. Они вместе сбежали из дома и отправились странствовать по морям, а в итоге Крейн нанял их в каком-то северном порту, спасая от разгневанного торговца, у которого братья свели нескольких овец. Живостью ума эти двое не отличались, но капитана считали своим третьим братом и ради него были готовы на всё. Они ничем не болели - и даже былые раны их не беспокоили, - зато видели, как Эсме восстановила разодранную руку Крейна, и потому их преданность распространилась теперь и на неё.

Плетельщика узлов Эсме встретила, когда поднялась вместе с Сандером на палубу и огляделась по сторонам, щурясь от яркого света. Поначалу он выглядел темной безликой фигурой в нескольких шагах от неё, но узнать его по голосу не составило труда.

- Вот мы и встретились снова! – Эсме кивнула в ответ; он излучал бесшабашное веселье, и рядом с ним серьёзные мысли улетучивались сами собой. – Меня зовут Умберто.

- Рада знакомству, мастер узлов, - сказала целительница. - Я и не думала, что ты так быстро перейдешь к выполнению условий нашей сделки.

Он дернул себя за мочку уха и лукаво улыбнулся.

- Осторожнее с ним, милейшая Эсме, - послышался ещё один знакомый голос со стороны носа корабля. Целительница посмотрела туда и увидела человека-птицу, который сидел, завернувшись в свои крылья, будто в плащ. - Этот плут продаст эльгиниту его собственный колокольчик и даже не вспотеет.

Крылан говорил язвительно и резко, как и раньше. Эсме поняла, кто был против того, чтобы позволить ей прогуляться по кораблю. Во взгляде человека-птицы легко читались недоверие и досада. Она не стала приближаться к нему на три шага - хватило и пяти.

- Очень грубо с твоей стороны, Джа-Джинни, - сказал Умберто, невзначай представив крылатого. - Я же стараюсь…

- Быть галантным, я знаю, - перебил крылан и изобразил подобие улыбки. - У тебя ещё будет шанс сегодня вечером продемонстрировать, что капитан обучил своих помощников хорошим манерам за столом. У тебя, друг мой, одна из главных ролей в готовящемся представлении, раз уж всё началось именно с того, как вы с нашей гостьей красиво сработались тогда, в трактире.

Эсме вздрогнула. А ведь и в самом деле, какая медуза её укусила, что она ввязалась в чужой спор, да к тому же столь эффектным способом? Такой поступок был совсем не в её характере.

- Знаете, когда в кошельке нет ни гроша, легко совершать глупости, - сказала она неожиданно для самой себя. - Меня ожидали нищета и голод. Такое будущее кого угодно заставит рискнуть и даже поступить не совсем честно.

- Нечестно? - удивился Умберто. - И в чем же заключалась нечестность?

Эсме запоздало прикусила язык, но теперь они оба - человек и крылан - внимательно смотрели на неё и ждали ответа. Что ж, она уже достаточно ругала себя за обман, теперь пришел черед рассказать всю правду одному из непосредственных участников истории.

- У нас, целителей, - сказала она, - есть одна большая проблема, о которой все остальные мало что знают и даже не могут себе представить, насколько всё в действительности серьезно. На расстоянии трех шагов я начинаю ощущать чужие воспоминания как свои, но это полбеды. Они застревают в моей памяти и временами даже подменяют то, что происходило со мной на самом деле. Конечно, так бывает не всегда… но, поверьте мне, вам бы не хотелось запутаться в противоречащих друг другу образах, пытаясь определить, что именно из увиденного произошло не с вами, а с кем-то другим.

- Я пока что не вижу связи с узлами, - заметил Умберто.

Эсме покачала головой.

- Но она есть. Я развязала тот узел, воспользовавшись чужим воспоминанием, задержавшимся в моей собственной памяти. На самом деле я в узлах вообще не смыслю. Короче говоря, я сжульничала.

Умберто озадаченно прикусил губу, а Джа-Джинни посмотрел сначала на него, потом - на неё, и расхохотался. Он так смеялся, что чуть не упал на спину, и в конце концов раскрыл крылья и по-птичьи подпрыгнул, сохраняя равновесие.

- Ну и дела! - воскликнул крылан, и Эсме показалось, что его голос слегка потеплел. - Видишь, Умберто? На каждого хитреца найдется кто-то хитрее! Я ошибся - это тебе надо быть осторожнее, а не ей!

- Лети отсюда, пока я не повыдирал тебе все перья, - добродушно посоветовал моряк.

Человек-птица снова расхохотался и, действительно, взлетел. Эсме вдруг почувствовала себя неуютно рядом с Умберто и под каким-то выдуманным предлогом попросила Сандера - тот смиренно ждал, пока его услуги вновь понадобятся - отвести её обратно в каюту. Ей захотелось побыть в одиночестве, насколько это представлялось возможным на борту живого фрегата.

На закате, как и было обещано, моряки начали пировать. Для капитана и его гостей накрыли стол в просторной каюте, где Эсме оказалась впервые - это было, как ей объяснил язвительный Джа-Джинни, некое подобие зала собраний.

Эсме усадили по правую руку от капитана, а по левую сидел худощавый пожилой мужчина по имени Эрдан. Он был на “Невесте ветра” корабельным мастером - Эсме не очень поняла, что это означает, но спросить не решилась. Одного взгляда хватило, чтобы вспомнить: именно с ним она столкнулась на пристани после разговора с Эйделом. Корабельный мастер тоже ее узнал и ободряюще кивнул, еле заметно улыбнувшись. Он бы ещё старше, чем ей показалось в тот раз, хотя и казался крепким. Возле самой Эсме сидел Умберто - он принарядился, причесался и уже ничуть не походил на простого матроса. Его манеры за столом, как и предсказывал крылан, были весьма хороши.

“Моя правая и левая рука”, - сказал Крейн, представляя ей Джа-Джинни и Умберто. Плетельщик узлов снова дернул себя за серьгу, и Эсме подумала, что никто другой из моряков, с которыми она познакомилась сегодня, не носил такого украшения. А ведь оно, если подумать, напрямую указывало на своего хозяина как на опасного человека - моря за экватором принадлежат меррам и пиратам, порядочным людям там нечего искать. Может, потому верзила-спорщик в трактире и не стал драться с обидчиком. Так или иначе, “левая рука” капитана Крейна явно отличалась склонностью к безрассудным поступкам.

Джа-Джинни, которому требовалось больше места, сидел за противоположным концом стола, а стул рядом с Эрданом занял донельзя смущенный Кузнечик.

– Первый тост, – магус поднял кубок, – за здоровье нашей гостьи, которая хоть и оказалась на борту ~Невесты~ не по собственной воле, повела себя, как подобает члену команды!

Они выпили, и принялись за еду. Постепенно завязалась спокойная и даже чинная беседа, в которой Эсме не участвовала, поскольку едва могла уловить её смысл. Она изредка ощущала взгляды Кузнечика; юнга тоже чувствовал себя неуютно за одним столом с капитаном и его ближайшими помощниками и ускользнул из каюты, как только подвернулась возможность. Эсме, как бы ей ни хотелось сделать то же самое, сосредоточилась на еде - кок расстарался и приготовил блюда, подобных которым ей никогда не доводилось пробовать, - а когда разговор перешел на обсуждение дальнейшего курса и запестрил морскими выражениями, которые против её собственной воли становились всё более понятными с каждым новым повторением, вынудила себя полностью отрешиться от тех слов, что звучали вокруг.

А потом вдруг почувствовала растущую напряженность и вновь прислушалась.

- …Как пожелаешь, но я тебя предупредил, - проговорил Эрдан, барабаня пальцами по столу. Поначалу казавшийся спокойным и даже хладнокровным, он теперь с трудом держал себя в руках. - Иногда мне кажется, что ты нарочно хочешь её покалечить.

- Он прав, Кристобаль, - Джа-Джинни кивал с серьезным видом. - Это слишком серьёзный риск. Я против.

- Умберто, а ты что скажешь? - Крейн сидел, откинувшись на спинку стула. - Как бы ты поступил на моем месте?

- Я бы попробовал, - тотчас же откликнулся молодой моряк. - Интересно же!

- Интересно будет, когда фрегат останется без глаза, - пробормотал крылан и вдруг перевел взгляд на Эсме. - Мы вас утомили?

Целительница отложила вилку.

- Ничуть. Хотя было бы проще, если бы я понимала, о чем идет речь.

Мужчины негромко рассмеялись. Ей ответил Эрдан:

- Речь идет об одном весьма опасном маневре, который мы оцениваем по-разному. - Он покосился на капитана и, получив незаметное согласие, продолжил: - Вы уже имеете представление о том, как выглядит фрегат, приготовившийся к бою - словно ёж, ощетинившийся острейшими крючьями. Кстати говоря, боевые фрегаты нередко называют именно “морскими ежами”. При помощи крючьев один фрегат может прицепиться к другому, но у них есть ещё одно немаловажное значение: защита от таранного удара, который может повредить одно из… гм…

- Средоточий разума, - сказала Эсме. - Капитан объяснил мне, что это такое.

Эрдан многозначительно посмотрел на Крейна. Тот слегка улыбнулся.

- Ну хорошо. Так вот, дело в том, что хотя крючья и защищают корабль от тарана противника, они растут неравномерно. Есть небольшая вероятность того, что при должной сноровке и хорошем владении своим фрегатом, навигатор сможет заставить его нанести удар туда, где крючьев мало - например, прямо в нос другому кораблю. В случае удачи тот будет полностью и надолго обездвижен, то есть не сможет ни удрать, ни защищаться как следует. Но если…

- Никаких “если”, - перебил Крейн. - Мне нужно знать, что это возможно, только и всего. Не забывай, что я командую ~Невестой~ и весь риск ложится, в первую очередь, на меня.

- В том-то и проблема, что я знаю твоё отношение к риску лучше, чем ты сам. - Эрдан вздохнул. - Остаётся лишь надеяться, что тебе не придётся прибегать к такому… э-э… фокусу.

- Забавно, правда? - вдруг сказал Джа-Джинни, устремив на Эсме пристальный немигающий взгляд. - Всего лишь несколько дней назад вы были добропорядочной и, полагаю, уважаемой жительницей Тейравена, слушали по утрам, как звенят колокола в обители эльгинитов, и читали развешанные повсюду объявления о награде за поимку жестоких грабителей. А теперь мы сидим за одним столом и обсуждаем, как бы побыстрее вывести из строя фрегат какого-нибудь торговца. Жизнь стремительна, и ты никогда не знаешь, что с тобой произойдет завтра или послезавтра.

За столом сделалось очень тихо.

- Да, это верно, - сказала Эсме, бледнея. - Десять лет назад жизнь моей семьи тоже стремительно изменилась. Не в мгновение ока, но всё же… Утром мы были добропорядочными и уважаемыми, вечером стали пособниками пиратов, а ночью наш дом сгорел.

На лице крылана не дрогнул ни один мускул.

- Вы рассчитываете нас удивить или разжалобить? - язвительно спросил он. - На борту этого корабля полным-полно историй, одна страшнее другой. Потому мы и держим их при себе, хотя груз временами становится тяжелым.

Эсме пожала плечами.

- Значит, целителям хоть в чем-то повезло.

- Это в чем же? - спросил Крейн, до этого с жестоким интересом наблюдавший за её разговором с Джа-Джинни. Ей показалось, что голос капитана прозвучал как-то странно. - Не в том ли, что кроме своих тайн вы храните ещё и чужие?

- В том, что мы можем эти тайны забывать, - сказала она, и настроение магуса вдруг начало меняться с необыкновенной скоростью. Он мрачнел на глазах, вокруг него словно собиралась грозовая туча. - Есть такое особое… место. Называется [сундук].

- Сундук? - переспросил Эрдан.

- [Сундук], - уточнила Эсме. - Я… я понимаю, вы не чувствуете разницы, но любой целитель её ощущает весьма отчетливо. Это такая штука, в которую что угодно положить, но нельзя достать обратно. - Она нахмурилась. - Туда можно спрятать как чужой, так и собственный мыслеобраз. Или даже часть своей памяти.

[Бамц!]

- И вы это с собой сделали? - спросил Крейн.

– А разве у вас нет воспоминаний, от которых становится больно? – тихо спросила она, чувствуя, как дыра в памяти вновь начинает саднить. Затылок налился свинцом. – Разве вам никогда не хотелось избавить себя от боли, которая страшнее всякой пытки? Я… мне слишком многое пришлось… потерять. Жить с таким грузом невыносимо, поэтому я предпочла от него избавиться.

– И сразу стало легко и приятно? – поинтересовался магус столь ядовито, что Эсме ощутила во рту горький привкус. – Да? Я прав?

Она покраснела. Крейн по-прежнему сидел спокойно, но плясавшие в его разноцветных глазах огоньки придавали капитану слегка безумный вид. Его рука безотчетно сжимала вилку, и Эсме вдруг подумала, что этот странный человек может превратить в оружие даже перышко.

– Да, вы совершенно правы, – сказала она тихо, но уверенно. – Я сама принимала решение, и мне показалось, что этот выбор лучше, чем прыжок со скалы вниз головой. Воспоминания для жизни не так уж важны.

– Разумеется, – теперь тон капитана сделался глумливым. Он отбросил вилку и поднес руку к лицу. – Это всё равно что лечить царапину на пальце путем отсечения пальца, ведь он для жизни не так уж важен.

Правая рука магуса опустилась на стол, а левая, в которой невесть откуда взялся нож, совершила столь быстрое движение, что Эсме даже не успела его рассмотреть. Спустя мгновение рукоять ножа торчала как будто бы из его кисти, а лезвие полностью вошло… ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять - не в руку, а в столешницу.

- Ненормальный! - выдохнула она и, скользнув из-за стола, бросилась вон.

Полная луна в темном небе чем-то напоминала цветок сердце-сути посреди бескрайней тьмы. Эсме невольно потянулась к ней, а потом вспомнила, что сейчас она всего лишь человек, и у неё совершенно обычное человеческое тело, которое не умеет парить посреди пустоты и зашивать разорванную ткань души-тела нитками, свитыми из частиц её силы. Силы, дарованной Эльгой-Заступницей и предназначенной для того, чтобы в мире стало хоть немного меньше боли и страданий.

Отчего же в её собственной жизни их так много?..

Во тьме плыла странная мелодия, рисуя узоры из звезд, заигрывая с ветром и волнами. Эсме закрыла глаза, попыталась очистить разум от посторонних мыслей, но быстро поняла, что этой ночью ей вряд ли удастся достичь спокойствия. Ссора с Крейном была больше, чем просто ссорой. Что ж, по крайней мере, она избавлена от необходимости выбирать - после такого он вряд ли захочет её видеть на своём корабле. Они расстанутся в Ламаре или в каком-то другом порту.

Позади зашуршали перья.

- Три шага, - проговорила Эсме, продолжая глядеть на луну. - Не подходите ближе, если не хотите, чтобы я ненароком прочитала ваши мысли.

- Я-то думал, вы заметили, - сказал Джа-Джинни и тихонько рассмеялся. От его язвительности не осталось и следа. Эсме повернулась и увидела его лицо совсем близко от своего. Глаза крылана светились в темноте, почти как у кота. “Заметила что?” - чуть было не спросила она, и тут же всё поняла.

Вокруг него не было мыслеобразов.

- Я не впервые услышал о чужих воспоминаниях, - продолжил Джа-Джинни тем же мягким и спокойным голосом. - Мне много лет, я встречал многих целителей и знаю о своей… особенности. Возможно, всё дело в том, что я другой. Я не человек.

Эсме захотелось возразить, хотя она и понимала, насколько это глупое желание. Перед ней стояло существо, почти целиком покрытое перьями, и у него были крылья. Она промолчала.

- Я могу лишь предполагать, что вы сейчас чувствуете. - Он встал рядом с ней и положил на планшир руки с длинными когтистыми пальцами. - Вам кажется, что вы предложили единственно возможный способ решения серьезной проблемы, а капитан повел себя странно, несправедливо обидел вас.

Эсме снова промолчала.

- Однако вы не знаете Кристобаля так, как его знаем мы. Наш капитан… - Крылан немного помолчал, почесал затылок, словно подбирая нужные слова. - Наш капитан сам выбирает каждого нового члена команды и предлагает его “Невесте ветра”. Может показаться, что внутри все мы одинаковые, похожие на него, но на самом деле всё чуточку сложнее. Мы разные… - Он снова замолчал на несколько секунд. - Мы словно части одной сложной головоломки, которые отдельно друг от друга лишены смысла. Взять, к примеру, Умберто - сам по себе он не более чем обычный бесшабашный жулик, из тех, что долго не живут. А здесь его качества играют на руку капитану и “Невесте”, потому что всякий раз вплетаются в узор, который целиком известен лишь им двоим.

- А вы? У вас тоже есть… качества, которые использует капитан Крейн?

Он кивнул.

- Разумеется. Может, попробуете угадать?

Она чуть помедлила, размышляя, не стоит ли отказаться, а потом рискнула.

- Полагаю, ваше качество - здравый смысл.

Улыбка сделала треугольное лицо крылана совершенно нечеловеческим и чуть-чуть жутким - всё-таки у него и впрямь были слишком большие глаза и слишком широкие скулы. Эсме подавила дрожь. Было что-то ещё среди его качеств…

- Вы проницательны, - сказал он. - Да, и я уже сказал Кристобалю… кстати говоря, главное из его собственных качеств - упрямство… так вот, я сказал Кристобалю, что идею взять вас в команду считаю дурной. Простите, но это так. Пока что все они видят перед собой хрупкую девушку, почти ребёнка, в котором ощущается что-то неземное, что-то от Заступницы. Но божеству нужно поклоняться издалека, а не жить с ним рядом. Здесь, - он ткнул пальцем вниз, указывая на палубу “Невесты ветра”, - достаточно много грязи, пусть она и не видна с первого взгляда. Когда Светлая Эльга станет не такой уж светлой, начнутся неприятности.

- Всё правильно, я и сама об этом думала, - тихо проговорила Эсме.

- Вы не только проницательны, но ещё и умны. - Час назад она едва ли могла предположить, что услышит от крылана любезный комплимент, сказанный совершенно искренним тоном. - А ещё в вас достаточно самоотверженности, чтобы пойти на риск с [сундуком]. Не смотрите так удивленно - я же сказал, что встречал за свою долгую жизнь немало целителей.

Эсме пробормотала, отворачиваясь:

- Тогда вы знаете, чем это может закончиться.

Крылан вздохнул.

- Знаю. Но я знаю ещё кое-что - я видел людей, переживших бескровный допрос с пристрастием, который проводили чайки. Поверьте мне на слово, если вы попадетесь семейству Лар, даже Заступница вас защитить не сможет, что бы там ни говорил Кристобаль. Он ведь на самом деле хочет, чтобы вы остались.

“А если я и впрямь останусь? - подумала Эсме. - Защитит ли она меня?”

- Только не поддавайтесь, - сказал Джа-Джинни. - Он перегорит и снова попытается вас обаять. Он необыкновенный, а вы такая… юная. Помните о том, что у вас вся жизнь впереди, и не стоит связывать её с бандой отщепенцев. Помните!

Он прыгнул на планшир и взлетел во тьму.