Есть такая профессия - родину защищать в университете работать впрочем, ладно, проехали. :)

Наконец-то выкладываю новый отрывок. В нём ещё несколько важных изменений.

В самом первом варианте "Невесты ветра" в прямой речи Крейна название его фрегата употреблялось без кавычек - как имя. Корректор (наверное, это был корректор) в издательстве добросовестно вернул все кавычки на место (факир был пьян, фокус не удался). В ходе нынешней перезагрузки я уж было собралась сделать всё по-старому, как вдруг меня осенило, что тильда похожа на морскую волну... И вуаля. Теперь так обозначается собственный корабль в прямой речи каждого навигатора, не только Кристобаля; в остальных случаях используются традиционные кавычки, за исключением Белого фрегата и [тут был жуткий спойлер]. Нет, это не только для красоты и ради выпендрёжа, хотя большую важность этой вещи тоже придавать не стоит - просто такой вот штрих, который лично мне кажется нужным. А уж каким он покажется читателям - не знаю.

И да, из этого отрывка уже без всяких сомнений следует, что фрегаты в большей степени рыбы, чем корабли. Я знаю, что некоторым читателям это не нравится. Но так было задумано с самого начала, и если по первым версиям НВ и ЗО сложилось иное впечатление - что поделать, моя вина.

Но они рыбы. Почти. И это многое объясняет.

Приношу извинения за возможные ошибки и опечатки. Сейчас такое время - очень трудно сосредоточиться...

~~~

Когда дверь каюты закрылась за спиной Эсме, целительница некоторое время просто стояла и смотрела в пустоту, прислушиваясь к своим ощущениям. Взгляд фрегата снова сделался очень слабым - возможно, это капитан приструнил “Невесту ветра”, заставил её сосредоточиться на других вещах. На том, что ждало их впереди - а Эсме уже не сомневалась, что будет сражение, иначе зачем магус так усердно выпроваживал её с палубы? Что ж, на пиратском корабле должен быть собственный целитель. Вчера, наверное, они просто побоялись, что капитан умрет раньше, чем его донесут до “Невесты ветра”.

У неё опять заболел затылок…

[Здесь тебе не место. Ты не справишься с таким количеством мыслеобразов, ты в нем утонешь, как в океане. Молись Эльге, чтобы этот пират сдержал слово и отпустил тебя в следующем порту. А куда девать его тайны, ты отлично знаешь.]

Прогнав знакомый неразборчивый шепот, словно назойливую муху, она присела на край сундука - интересно, что внутри? - и закрыла глаза. Её тело привыкло к качке, и сейчас, когда на стенах каюты не открывались глаза и воздух был просто воздухом, а не густым и тяжелым киселем, находиться на борту фрегата было даже приятно, если бы не смутное ощущение, что какая-то её часть по-прежнему оставалась на палубе.

А потом, расслабившись, она ощутила фрегат полностью, от увенчанного тараном носа до высокой кормы, от киля до верхушки средней мачты. В корпус и паруса вросла пульсирующая золотистая сеть, которую невозможно было увидеть обычным зрением; в трех местах - ближе к носу, глубоко в трюме и где-то на палубе - в этой сети имелись плотные узлы, похожие на три маленьких солнца. Последнее солнце двигалось. Она почувствовала жесткий скелет, броневые пластины и прижатые к бортам зазубренные крючья, изменчивую лжеплоть, расположение всех органов и полостей - как тех, что предназначались для обитания двуногих существ, так и тех, что были нужны самому кораблю. Она взглянула на мир его глазами, втянула воду сквозь его пасть и глотку, ощутила его настоящий желудок, в котором переваривалась рыба, и его брюхо, в котором прятались шесть маленьких лодок. Теперь она знала, что три резервуара в трюме заполнены чистейшей пресной водой; Плетельщик узлов не солгал вчера в таверне, когда сказал, что на “Невесте ветра” есть опреснитель. Теперь она понимала, что на борту сорок шесть живых душ, считая двух магусов, одного крылана, одного грогана и одну пассажирку.

Ветер нёс их обеих - её и “Невесту” - вперёд, наполняя изумрудные паруса.

- Зачем ты мне это показываешь? - тихо спросила Эсме и не услышала ответа. Время текло, словно вода; она смотрела на небо глазами фрегата и понимала по движению солнца, что проходили часы, а не минуты. Ей было хорошо. Они шли обратно к Тейравену, почти что летели на крыльях попутного ветра, и это как-то было связано с обезумевшим фрегатом, “Морской звездой”. Эсме могла только теряться в догадках - до сегодняшнего дня её познания о рыбокораблях были весьма скудными, а “Невеста ветра” могла только показывать, но не объяснять.

К тому моменту, когда на горизонте показались смутные очертания трех фрегатов, сцепленных друг с другом, Эсме уже почти забыла о себе и воспринимала мир таким, каким он был для “Невесты ветра”.

[Добром это не кончится, вот увидишь.]

Первый сторожевой фрегат отцепился от “Морской звезды” и двинулся навстречу пиратскому кораблю, однако его команда оказалась недостаточно быстрой, и стрелометы “Невесты ветра” сработали первыми. Ответный залп сторожевика не достиг цели, потому что пиратский фрегат резко сложил часть парусов и повернул, уходя из-под обстрела с головокружительной скоростью.

Дальше всё происходило столь же головокружительно.

“Невеста ветра” вышла с наветренной стороны, когда сторожевой фрегат еще не успел закончить свой маневр, и на полном ходу ударила его тараном в корму. Нечеловеческий вопль боли заставил Эсме придти в себя, но до конца они с “Невестой ветра” не разделились, и девушка продолжила воспринимать происходящее теми органами чувств, что на самом деле принадлежали рыбокораблю. Паруса сторожевого фрегата опали, он закрыл свои огромные глаза и остановился – теперь его команде оставалось лишь ждать, пока пират возьмет их на абордаж.

Однако это не входило в планы Крейна. “Невеста ветра” ринулась вперёд, к замершим неподалеку кораблям, которые оставались сцеплены друг с другом. Один из них выглядел как-то странно. Корпус “Невесты” сотрясла дрожь, и в один миг она ощетинилась острейшими иглами, став похожей на огромного морского ежа. Приблизившись к второму сторожевику, соединенному с “Морской звездой” точно такими же крючьями, “Невеста” вцепилась ему в другой борт – и три корабля стали единым целым. Начался бой.

И лишь тогда Эсме поняла, что среди сорока шести живых душ на борту “Невесты ветра” только она одна обладает целительским даром. Это была чудовищная, самоубийственная глупость. Она понимала, что кто-то из членов команды наверняка умеет останавливать кровь и перевязывать раны, но как же могло случиться, что эти люди занимались столь рискованным делом, не заручившись помощью настоящего врачевателя, служителя Эльги?

Она наблюдала, не в силах пошевелиться, и вздрагивала каждый раз, когда чью-то плоть рассекала абордажная сабля. От бессилия ей хотелось кричать. Она ощущала всех людей, находившихся на борту “Невесты ветра”, и не делала различий между своими и чужими. Она почувствовала и Эйдела Аквилу, когда тот перешел на борт пиратского корабля, держа в правой руке саблю, а в левой - что-то непонятное, какой-то сгусток тьмы, которого Эсме испугалась, не сразу сообразив, что это не её страх, а фрегата.

– Крейн! – заорал наместник, размахивая странным предметом. – Я давно мечтал опробовать безумер на твоей красавице!

Капитан “Невесты” вместо ответа насмешливо поклонился – и Эйдел бросился в атаку. Два магуса двигались так быстро, что превратились в размытые тени.

Битва продлилась совсем недолго.

– Давно мечтал увидеть лорда Эйдела Аквилу на коленях, – произнес пират в полной тишине, насмешливо копируя интонации наместника. Тот и впрямь стоял на коленях, вытирая кровь с рассеченной щеки. Его держали на прицеле двое матросов с арбалетами. – Было грешно не воспользоваться таким шансом! Всем бросить оружие! – Голос Крейна раскатился над фрегатами, и не нашлось никого, кто бы ослушался. – Господин наместник, попрошу отдать мне безумер. Обещаю, когда вы это сделаете, мы расстанемся без дальнейшего кровопролития. В ваших интересах не сопротивляться.

Эйдел медлил. Должно быть, тьма в его руке и была тем самым безумером, который страшил “Невесту ветра” до такой степени, что воспринимался ею как бесформенное чёрное нечто.

– Я должен поверить? – севшим голосом вопросил наместник. – Я слишком много знаю о тебе, пират.

– Вы не обязаны верить, – просто ответил Крейн. – А я не обязан сохранять вам жизнь, но именно это собираюсь сделать.

– Еще один вопрос, – Эйдел улыбнулся, но улыбка вышла кривой. – Зачем тебе это нужно? Ты ведь знаешь, что произойдет в скором времени с “Морской звездой”. Дай нам закончить начатое…

– Передайте мне безумер, господин наместник, – перебил Крейн. – Я не буду ничего объяснять.

– Ну ладно. – Эйдел пожал плечами. – Пожалуйста!

Его левая рука, до этого безвольно опущенная вдоль тела, взметнулась, раздался громкий щелчок – и бесформенное чёрное нечто полетело в сторону Крейна. Оно бы попало в цель, но тень, метнувшаяся к капитану, приняла удар на себя и упала на палубу, корчась от боли. Кроме самого Крейна, на борту “Невесты ветра” был ещё кое-кто, способный двигаться с нечеловеческой скоростью.

Эсме в это время уже бежала наверх, не разбирая дороги.

Оказавшись на палубе, она метнулась к Кузнечику. У него в горле торчала странная штуковина из черного металла, похожая на небольшое копьё с зазубренным наконечником, из которого выдвинулись четыре растопыренные “лапы”. Из раны толчками выходила кровь, и на палубе вокруг юнги её была уже целая лужа. У человека не было шансов выжить после такого даже с помощью целителя, но этот мальчик был магусом. Хотя его глаза уже закатились, всё-таки оставалась слабая надежда. Очень-очень слабая надежда.

- Вытащите его! - крикнула Эсме, прижимая пальцы к краям страшной раны. Кто-то выполнил её приказ, и крови тотчас же стало ещё больше. Прогоняя панику, она глубоко вздохнула, моргнула несколько раз и погрузилась в сердце-суть.

Цветок во тьме выглядел совсем не таким, как несколько часов назад. Почти треть его лепестков почернела и от легчайшего прикосновения её эфемерных пальцев норовила рассыпаться в пыль, а оставшиеся на глазах темнели, увядали. Обнажился самый центр цветка - там, под куполом из плотно сомкнутых полупрозрачных листьев, виднелось человеческое тело, лежавшее на боку, с притянутыми к подбородку коленями. Он спал, и если её отчаянная попытка не увенчается успехом, должен был уснуть навсегда.

Она протянула к цветку пальцы-иглы и замерла в нерешительности.

Здесь нечего было шить.

[Его час настал. Кому-то суждено прожить долгую жизнь, а кто-то даже не успевает понять, что это такое - жизнь. Да, он был милым мальчиком, и ты почти забыла, что его сородич погубил твою семью. Отступись. Тебя не просили о помощи. Не трать силы зря.]

“Нет-нет-нет. Я так просто не сдамся”.

Она потянулась к ближайшему лепестку, отсекла почерневшую часть одним движением пальца, на этот раз превратившегося в скальпель, а потом быстро соединила края. Лист на мгновение ожил, наполнился внутренним светом, но тотчас же погас, и чернота вновь появилась у самого его основания. Борясь с паникой, Эсме метнулась к другому лепестку, однако там повторилось то же самое. Бледно-лиловая ткань расползалась у неё в пальцах, превращаясь в бурую слизь. В цветке не было жизни, он умирал.

В полной тишине Эсме услышала своё хриплое дыхание и почувствовала, как колотится сердце в груди. Ещё чуть-чуть - и она вывалится обратно в реальный мир. Если это случится, юнгу не спасёт даже сама Эльга-Заступница.

[Ты не выпила ни одного зелья. Ты сейчас умираешь вместе с ним.]

“Все мы - лишь цветы во мраке. Мы вышли из пустоты и уйдем в пустоту. Без нас она лишена смысла и красоты, поэтому пусть будет много цветов и пусть будут те, кто всегда и любой ценой сумеет их защитить”.

Она протянула руки к тому месту, где ещё недавно располагались отмершие лепестки сердце-сути, подцепила новую нить в недрах своей сущности и вдела её в иголку. Здесь нечего было шить, кроме пустоты. Но ведь цветок души рос в пустоте. И она, как сказал однажды Велин, была лишена смысла без этого цветка.

Эсме прогнала сомнения.

Кузнечик открыл глаза и судорожно вздохнул.

Почему-то целительница не лишилась чувств. Она видела изумленные взгляды матросов, она понимала, что совершила чудо, которое, наверное, уже никогда не повторит. Она не просто спасла чью-то жизнь - она выхватила душу из самых клешней Великого шторма и его верных крабов.

И теперь на неё смотрели не только люди, но и фрегаты. “Невеста ветра”, безымянные сторожевики и “Морская звезда”. Точнее, то, что раньше было “Морской звездой”.

Угольно-черная шкура фрегата на глазах обрастала броней. Все палубные возвышения исчезли, обводы корпуса сделались гладкими и хищными; в нём ничего не осталось от существа, предназначенного для служения людям. На месте мачт возвышались костистые отростки, от которых отходили кожистые складки парусов-плавников. Глаза жутковатого создания Эсме видеть не могла, но вполне представляла себе, как они смотрят.

– Весьма симпатичный новый член команды, – выдавил сквозь зубы наместник. Он по-прежнему стоял на коленях и, казалось, не замечал, что его руки пронзили три арбалетных болта, а рукава промокли от крови. – Рад, что ты нашла свою цель в жизни, Эсме! Очень рад за тебя… может, ты окажешь по…

– Ни звука больше! – Разноцветные глаза Крейна полыхнули, и Эйдел не стал испытывать судьбу. Эсме виновато опустила взгляд: если бы наместник успел произнести до конца ритуальную просьбу, она не сумела бы ему отказать. – Увести ее в каюту, быстро! Тейравен не оценил богатства, дарованного Эльгой, поэтому я забрал эту целительницу себе!

Наместник ничего не сказал, только судорожно улыбнулся.

– Возвращайтесь на свой корабль, – ледяным голосом произнес пират. – И не смейте нас преследовать.

– Мы ещё встретимся, капитан Крейн. – Улыбка Эйдела превратилась в оскал. – Если только тебя не сожрет твоя любимая рыбка. И с тобой… – он бросил обжигающий взгляд в сторону Эсме. – С тобой мы тоже обязательно встретимся.

“Не хотелось бы…” – подумала она и погрузилась в темноту.

[- Это неправильно, Велин. Что бы ты ни говорил, как бы ни уговаривал - это неправильно.

- Объяснись, пожалуйста.

- Я… не верю, что Клятва должна быть именно такой, какая она есть. Если меня попросит о помощи преступник, убийца - что же, выходит, я не сумею ему отказать? Он…

- Не заслуживает помощи?

- Да! И не надо снова твердить про цветы в темноте. Есть люди, которые… которым…

- Лучше было бы умереть, - спокойно договаривает учитель за неё и, поднеся к губам чашку, делает глоток. В последнее время он пристрастился пить обжигающе горячий чай и по вечерам всё время кутается в одеяло, даже если погода стоит тёплая. - Я мог бы рассказать тебе о силе слов - в том числе и тех, из которых состоит Клятва, - о том, что они суть нити, которые сшивают нашу жизнь воедино, делают её целой. Но ты же на самом деле хочешь услышать кое-что другое. Знаешь… - Он на мгновение умолкает, а потом на его усталом лице появляется грустная улыбка. - Однажды я спас человека. Если бы я этого не сделал, многие бы потом погибли; однако есть и те, кого спасённый мною убил - и их немало. Отчасти в том, что с ними произошло, есть и моя вина. Но если бы я ему не помог… если бы я бросил его… - Он качает головой, и она вдруг чувствует, что знает, какими будут его слова. - Я бы тогда не смог жить. В этом-то всё и дело, Эсме. Ты не можешь отказать вовсе не из-за Клятвы. Ты просто не можешь отказать. Такова наша с тобой природа, и с этим ничего не поделаешь.]

Пробуждение было не из приятных.

Первым делом Эсме почувствовала слабость во всем теле - не было сил даже пальцем пошевелить, её руки и ноги превратились в тряпичные чехлы, набитые ватой, словно у куклы. Потом пришла боль - как будто кто-то пытался высверлить дырку в её правом виске. Усилием воли ей удалось загнать эту боль в дальний угол сознания, но справиться с ней полностью не получилось.

Целительница осторожно приоткрыла глаза.

Взгляд “Невесты” тотчас же сфокусировался на ней. Он по-прежнему давил, но уже не казался слишком уж неприятным. Возможно, она привыкла. Из иллюминатора лилось мягкое розоватое свечение - рассвет? закат? Сколько часов она провела без сознания и что с ней делали всё это время?

Кристобаль Крейн сидел на сундуке в очень неудобной позе - вытянув длинные ноги, облокотившись о переборку - и дремал. Он почти сразу проснулся и, откинув волосы с лица, сказал добродушно-укоризненно:

- Вы нас здорово перепугали, Эсме.

Тут целительница сообразила, что на ней надета мужская рубашка. Ей щеки и уши покраснели так, что, наверное, от прикосновения к ним могла бы воспламениться бумага. Магус виновато развел руками.

- Смею напомнить, там было много крови, и ваша одежда некоторым образом пострадала.

Кровь! Эсме тотчас же про всё забыла и потребовала рассказать, что с юнгой.

- Он жив и здоров, - спокойно ответил капитан. - У него пропал голос. Он может говорить только хриплым шепотом, и то недолго.

- О-о… - Эсме закрыла лицо руками, снова ощущая противную слабость во всём теле. - Я опять не смогла всё сделать как надо…

- Нет, это никуда не годится, - перебил Крейн, нахмурившись. - Вы чуть было не погибли, спасая едва знакомого юнгу на пиратском корабле. Знаете, сколько времени вы провели без сознания? Двое суток с лишним. Вся команда, можно сказать, на цыпочках ходит, разговоры только о здоровье госпожи целительницы - и после этого вы смеете сокрушаться, что чего-то не доделали?

Эсме опять покраснела и промолчала.

- Теперь, поскольку обстоятельства снова изменились, придется слегка пересмотреть наше соглашение, - продолжил Крейн. - Думаю, вы понимаете, что мне придётся увезти вас очень далеко отсюда - туда, где Эйдел не достанет. Например, в Ламар - он большой, в нём проще будет затеряться. Но сейчас, пожалуй, рановато об этом говорить. Впрочем, если у вас есть вопросы по поводу случившегося, я… - Он ненадолго замолчал, явно взвешивая все “за” и “против”. - Да, я могу на некоторые ответить. Спрашивайте.

Целительница призадумалась. О чем бы стоило спросить пирата, пока тот в настроении беседовать? Взгляд “Невесты ветра” сделался тяжелей, требовательней, и Эсме поддалась ему, как уже сделала однажды. Она закрыла глаза - и увидела перед собой ослепительно сверкающую фигуру, солнце в облике человека. Одно из тех солнц, вокруг которых строилась сеть мерцающего света - та часть фрегата, о существовании которой она до недавнего времени даже не догадывалась.

Миг спустя сияние сделалось нестепримым.

- Ой…

- Не надо так делать, - назидательно проговорил магус. - Вы не часть команды, вы можете ослепнуть или ещё чего похуже. Здесь действуют особые правила, и вам они пока что неизвестны.

- Извините, - растерянно пробормотал девушка и, моргая, уставилась на свои руки, лежавшие на одеяле. У неё перед глазами всё двоилось, головная боль сделалась сильней. Зачем фрегату понадобилось выставлять её дурой перед Крейном? Она боялась даже строить предположения…

- Пожалуй, первый вопрос я задам самому себе и сам же на него отвечу, - сказал пират чуть-чуть насмешливым тоном, к которому она уже начала привыкать. - Почему ~Невеста~ ведёт себя так, как ведёт, и чего она хочет? - Эсме встрепенулась и посмотрела на него, напряженно прищурив глаза. Синеватая тень маленького солнца всё ещё висела перед ней, не позволяя как следует рассмотреть выражение его лица. - Дело в том, что вот уже почти полтора года у нас нет целителя. Это серьезная проблема, как вы понимаете, и фрегат о ней осведомлен ничуть не хуже людей. ~Невесте~ не нравится, что почти каждый раз, когда мы сражаемся, кто-то погибает, а кому-то приходится ещё долго страдать.

- Как же так вышло? - спросила Эсме.

- Долгая история… - Он пожал плечами. - Сюда попадают не от хорошей жизни, а целителей в нашем мире не так уж много, и те, с кем я встречался, имели в своём распоряжении дома, семьи и клиентов, которые готовы были носить их на руках, причем вполне заслуженно. Я подыскиваю простого лекаря, но мне не везет. Попадаются то полные болваны, то изворотливые пройдохи.

- Мне казалось, изворотливость - подходящее качество для… моряка, - сказала Эсме и тотчас же пожалела о сказанном.

- То есть, для бандита, - безжалостно уточнил Крейн, вынудив её снова покраснеть. - Вы столько лет целительствуете в портовом городе и до сих пор не знаете, что каждый член команды должен быть в чем-то похож на капитана, то есть на навигатора? Иначе фрегат отвергнет его, отрыгнет, как ядовитую медузу. Уж не знаю, насколько я изворотлив, но называть себя пройдохой не позволю даже вам.

- Мне нечасто приходилось исцелять моряков, - с неохотой призналась девушка. - Мы и Велин… почему-то нам в Тейравене не доверяли. Мы занимались гроганами и теми горожанами, у которых было маловато денег в кошельках. И ещё фермерами с окрестных морских полей. В общем, всякой беднотой.

- Гм… - Крейн прикусил губу и ненадолго замолчал. Эсме показалось, что он не то расстроился, не то растерялся, но быстро взял себя в руки. - Ладно, забудем об этом. Я жду второго вопроса.

Эсме покопалась в памяти и обнаружила там слово, которого раньше не слышала.

- Что такое безумер? – спросила она. – И отчего “Невеста ветра” так его испугалась?

Крейн почесал переносицу и ответил вопросом на вопрос:

– Вы знакомы с трудами Синфы о средоточии разума?

– Конечно, он ведь один из известнейших целителей первого тысячелетия… – растерянно проговорила целительница. – Но вы-то откуда о нём знаете?

– Так сложилось, что однажды в моём распоряжении оказалась большая библиотека. – Пират махнул рукой с наигранной небрежностью. Ещё одна тайна, поняла Эсме, и решила не уточнять. – Раз вы их читали, мне легче будет объяснить. Так вот, у фрегата, как и у человека, имеется некое средоточие разума. Точнее, их несколько. Одно из них подвижно… - Он чуть помедлил, испытующе глядя на неё. - Я полагаю, вы их видели.

Маленькие солнца, которые ей показала “Невеста ветра”. Одно из них и впрямь двигалось.

Сейчас оно сидело прямо перед ней.

- Безумер - это такое… оружие, - сказал Крейн. - Оно не убивает, а лишает разума. Вообще-то есть небольшая путаница в том, что порою происходит с фрегатами. Случившееся с “Морской звездой” назвали безумием, однако настоящее безумие охватило бы её в том случае, если бы Эйдел Аквила применил эту мерзкую штуку по прямому назначению. Фрегат, лишенный разума, это…

Он вдруг замолчал, поморщился, словно от зубной боли.

Эсме сама завершила фразу:

- Трупоход.

- Трупоход, - повторил магус с каменным лицом. - Послушная тварь, которая ползет туда, куда прикажут, и спокойно принимает на борт звездный огонь, от которого любой другой фрегат может и кверху килем перевернуться. Да, такую вот славную дохлятину можно сделать при помощи безумера.

Он встряхнулся почти как птица и с прежней живостью уставился на неё.

- Что ещё вы хотите узнать?

- У меня только один вопрос, - сказала Эсме, хотя на самом деле вопросов у неё теперь было не меньше двух десятков, и почти каждое слово Кристобаля Крейна приводило к увеличению их количества. - Что же случилось с “Морской звездой”… в самом конце?

Крейн немного помолчал, а потом сказал с улыбкой:

- Не стану утверждать, что это тайна, хотя среди моряков есть правило - не рассказывать об этом сухопутным… жителям. Вообще-то лучше и впрямь не рассказывать, а показывать. Не сейчас, чуть позже. А пока что вам следует немного подкрепиться. Кузнечик, заходи!

Дверь тотчас отворилась, и показался юнга с подносом в руках. Выглядел он и впрямь неплохо, хотя казался очень бледным. Шея у него была замотана какой-то не очень чистой тряпкой, и Эсме тотчас же протянула руки, чтобы размотать её и посмотреть на то место, где была рана. Он отстранился, попытался что-то сказать, но начал кашлять - так сильно, что чуть не выронил поднос. Крейн спас ужин Эсме и красноречиво посмотрел на юнгу. Через полминуты Эсме уже изучала шею своего пациента.

Шрам по форме напоминал кракена, раскинувшего щупальца во все стороны. Выглядело это довольно жутко, но Эсме гораздо больше встревожило то, что она увидела внутри. Принимая во внимание все обстоятельства, а также тот факт, что она исцелила мальчишку, не используя даже какое-нибудь слабое зелье, можно было порадоваться тому, что он выжил. Но радоваться ей не хотелось.

- Всё хорошо? - спросил Крейн с какой-то преувеличенной заботливостью в голосе. Эсме кивнула и отпустила Кузнечика, чей доверчивый взгляд заставил её вздрогнуть. Капитан махнул рукой, веля юнге уходить, однако тот вдруг засуетился и вытащил откуда-то - словно из воздуха - стопку одежды.

- Я постирал, - сказал он хриплым шепотом и положил всё на край койки.

И исчез.

- Судя по всему, - медленно проговорила целительница, когда они с капитаном опять остались вдвоем, - голос не вернется. Со временем он чуть-чуть окрепнет и станет громче, но таким, как прежде, уже никогда не будет. Мне жаль.

Магус нахмурился.

- Это станет для него серьезным ударом. Кузнечик, он ведь… Впрочем, какая теперь разница. Надеюсь, он поймет, что в жизни есть и более важные вещи.

Эсме снова ощутила какую-то недосказанность и пожала плечами. Она совершенно не чувствовала удовлетворения от того, что ей удалось спасти чью-то жизнь.

- Что ж, хорошо… - Крейн встал, пригладил волосы, стряхнул с рукава невидимую пылинку. - Одевайтесь и принимайтесь за еду, а потом я встречу вас на палубе. Там я всё покажу, как обещал.

Эсме последовала совету капитана: у нее проснулся зверский аппетит, и в скором времени от ужина остались одни крошки. Она оделась - на ткани не было ни единого пятнышка крови - и вышла из каюты.

На палубе несколько матросов, управлявшихся со снастями, заметили ее, и один, оставив работу, приблизился.

Это был Сандер.

– Хочу поблагодарить вас за спасение Кузнечика, – проговорил музыкант серьезно и торжественно. – Теперь я ваш должник.

– Вы с ним так дружны? – спросила целительница.

– Он мне ближе, чем брат, – сказал матрос. – Вы уже и сами, наверное, понимаете, какое доброе сердце у этого мальчика.

“Магуса, – машинально отметила про себя Эсме и не ощутила даже тени былого раздражения. - Мы все лишь цветы во мраке”.

Вслух она ничего не сказала, а просто улыбнулась. Сандер снова поклонился ей и вернулся к работе. Эсме медленно повернулась и увидела Кристобаля Крейна. Неподвижный магус стоял на корме фрегата; скрестив руки на груди, он устремил взгляд куда-то вдаль и в таком положении, похоже, пребывал уже давно. Чувствуя, как что-то словно подталкивает ее, Эсме подошла к нему.

Перед ней открылось прекрасное зрелище. Куда ни глянь, кругом простирался океан, и не было видно ни единой точки, означавшей приближение другого корабля или близкую землю, но Эсме неожиданно ухватила самый краешек мыслеобраза, который мог принадлежать капитану, “Невесте” или любому из находившихся на борту людей и нелюдей. Не нужны были ни другие корабли, ни земля; вот этот ужасающе прекрасный простор и есть то, что будет вспоминать любой моряк в последние минуты жизни. Целительница осознала, что огромный мощный фрегат на самом деле – всего лишь хрупкая скорлупка на краю бездны, в которой обитают чудовища, но это новое знание ее не испугало. В этот миг она готова была целиком и полностью признать, что ни шторма, ни твари из глубин не сумеют отвратить от моря того, чья душа опутана чарами безбрежного синего простора.

Мы там, где неба нет, а есть лишь отраженье моря…

– Нравится? – Разноцветные глаза смотрели на нее с любопытством.

– Это… безмерно опасно и безумно прекрасно, – пробормотала Эсме, и капитану, похоже, эти слова пришлись по нраву. – Неужели вы совершенно не испытываете страха перед океаном?

Магус улыбнулся и ответил без тени иронии:

– Я не имею права бояться. Как только Он ощутит хоть смутную тень страха в моей душе, наша судьба решена. Любой из членов команды всегда должен знать, что между ним и океаном стоит капитан.

– И фрегат, – осмелилась поправить Эсме. Магус покачал головой.

– Капитан и фрегат, фрегат и капитан… какая разница? В нашем с ~Невестой~ случае и вовсе трудно понять, где заканчивается она и начинаюсь я.

Да, в этом Крейн был прав - теперь она видела золотистые узоры, намертво впаянные в его сущность. Теперь она могла взглянуть на него краем глаза, очень осторожно, чтобы увидеть не человека - не магуса, - а маленькое полыхающее солнце.

– Я и не знала, что все так непросто, - сказала Эсме. - Мне сложно это понять…

– Мне тоже непросто понять, что именно делает целитель, когда глядит перед собой отсутствующим взглядом и из-под его ладоней струится золотистый свет, – заметил он с легкой усмешкой, возвращаясь к своему обычному тону. – Но людям важен результат, и они стараются не вникать во все остальное. А ведь на самом деле ничего сложного нет. – Он обвел взглядом палубу, как будто желая охватить всю “Невесту”, вобрать в себя. – Однажды ты слышишь зов, против которого невозможно устоять, и идешь вперед, пока не находишь ту часть своей души, на месте которой всегда была пустота. Ты обретаешь целостность.

Взмывая к облакам,

Доверясь парусам

Мы выбираем путь, не зная горя…

Эсме слушала, словно зачарованная.

– Я никогда не думала об этом так, – сказала она, когда магус умолк. – Признаюсь честно, капитан, вы… “Невеста”… все то, что случилось за последние дни, – это многое изменило во мне. Я буду вспоминать об этом приключении, когда все будет позади.

– Да, – произнес Крейн со странной интонацией. – Вам будет что вспомнить. Но мы забыли, зачем я вас сюда позвал. Встаньте-ка на мое место!

Эсме повиновалась. Она вдруг ощутила странное напряжение, как будто “Невесте” не очень нравилось то, что намеревался сделать капитан, но здесь, на палубе, фрегату сложнее было воздействовать на её разум.

– Смотрите!

Сначала Эсме не поняла, куда нужно смотреть, но послушно проследила взглядом за рукой Крейна. Стальную гладь океанских волн рассекала кильватерная струя “Невесты ветра”, в вышине кружила крылатая тень человека-птицы.

Недалеко, справа по борту, в воде мелькнула большая тень.

Миг спустя такая же появилась слева.

Словно почетный караул, за фрегатом следовали два огромных кархадона.

– Эльга-заступница! – только и сумела выдавить Эсме, парализованная страхом. Чудовищ оказалось два, хотя и одного было достаточно, чтобы в два укуса расправиться с “Невестой”. Целительница зажмурилась: ужас предстоящего столь явственно нарисовался перед ее внутренним взором, что оставалось только…

– Не надо бояться, – на ее плечо легла горячая рука Крейна. – Посмотрите. Разве они не прекрасны?

Девушка собралась с духом и открыла глаза.

Кархадоны шли пугающе близко. Они двигались с той же скоростью, что и фрегат, поэтому казалось, что чудища привязаны к кораблю невидимыми тросами. Их черные спины то уходили под воду, то вновь показывались на поверхности. Говорят, эти бронированные шкуры невозможно пробить никаким оружием…

Нет, неправильно. Ей нельзя об этом думать.

Эсме изумилась самообладанию Крейна и тому, что ни один из матросов не забил тревогу – все продолжали заниматься своими делами, словно ничего особенного не происходило. Они не боялись.

“Любой из членов команды всегда должен знать, что между ним и океаном стоит капитан…”

И в тот момент, когда кархадоны вдруг одновременно выпрыгнули из воды, подставив мощные тела под лучи заходящего солнца, Эсме все окончательно поняла. Она узнала очертания фрегатов в этих машинах для убийства – узнала тупой таран, превратившийся в острейший рог, узнала мачтовые отростки, ставшие плавниками, узнала взгляды, которые не изменились.

“Мы еще встретимся, капитан Крейн, если только тебя не сожрет твоя любимая рыбка…”

Теперь странная фраза Эйдела была ей понятна.

Чудовища плавно вошли в воду и исчезли в глубине, а над гладью волн раздался протяжный стон фрегата.

– Кажется, после этого меня уже ничто не сможет удивить или испугать, – прошептала Эсме, стараясь сохранить в памяти каждое мгновение чудесной встречи.

Магус усмехнулся.

– Вы и так не из робкого десятка. Тут важно другое. Вы почувствовали их суть?

Она кивнула и с трудом удержалась от уточнения - сердце-суть.

– Они не агрессивны, даже наоборот. Странно - о них ведь рассказывают так много страшных историй…

- В океане для всего есть место - и для страшных историй, и для нестрашных, - сказал Крейн. - Вам ещё многое предстоит узнать. Но закат лучше встречать молча и внимательно наблюдать за уходящим за горизонт солнцем - вдруг покажется зелёный луч, дарующий благодать, предвестник чего-то хорошего и долгожданного?

Эсме грустно улыбнулась.

- Эту сказку я знаю. Но ведь его никто не видел.

- Вы и Заступницу никогда не видели, - возразил магус, - но не сомневаетесь в её существовании, ведь так?

Она пожала плечами, и они в самом деле провели некоторое время на палубе, наблюдая за солнцем, которое медленно тонуло в бескрайнем океане. Вокруг царили тишина и спокойствие - не та ли самая благодать, о которой говорил этот странный моряк? Впрочем, никакого зелёного луча они так и не разглядели…